Война господину президенту не нравится, а победу он считает бессмысленной

25 сентября Владимир Зеленский выступил с трибуны Генассамблеи ООН. Я очень надеялся, что речь для президента моей страны подготовят сотрудники МИД. Но уже с первых слов стало ясно: текст написан авторским коллективом "95 квартала", - пишет Валентин Бушанский для "Фраза.юа".

Половину 15-минутной речи Зеленский посвятил себе. Говорил о своих чувствах и волнении, обратился к залу с просьбой об эмпатии — вспомнить тот день и час, когда всем присутствующим пришлось впервые выступать с трибуны ООН. Президент цитировал Ремарка и Хемингуэя, приводя слова о важности мира и травматичности опыта войны. Зря авторы речи листали Ремарка и Хемингуэя. Более понятные и точные слова они могли найти в украинского классика Павла Тычины: "Трактор в полі дир-дир-дир. Ми за мир!".

Четко, ясно и по существу. Эти слова мэтра можно было вынести эпиграфом к речи от 25 сентября.

Также Зеленский сравнил себя с погибшим на фронте Василием Слипаком — оперным певцом, прошедшим Майдан и ставшим одним из первых добровольцев. Интересно, Василий Слипак тоже считал, что победа над российскими оккупантами не стоит того, чтобы сражаться?

А что думают тысячи других фронтовиков? Им тоже не нужна победа?

Война господину президенту не нравится, а победу он считает бессмысленной. Но как остановить войну — он не знает. А может, и знает, но почему-то не говорит.

А затем была настоящая жесть — открытая встреча Владимира Зеленского и Дональда Трампа. Трамп — он всегда Трамп: самодовольный, напыщенный нарцисс. А Зеленский был не похож на самого себя. Где тот веселый, позитивно мыслящий человек, которого мы все так любим?!

Рядом с Трампом сидел скрюченный, как скрепка, злой и черный человечишка. Сначала он вилял, уходя от прямого требования Трампа начать расследование против Байдена-младшего. А под конец, отвечая на вопрос украинской журналистки, сорвался, выпалив свою коронную фразу: "Я никому ничего не должен!" Мы уже слышали эти слова, когда журналист уличил его в наличии офшорных счетов и потребовал объяснений.

На Ялтинском форуме, Владимир Зеленский много говорил о простом человеческом счастье. Поддавшись профессиональному инстинкту, он сошел с микрофоном в зал и предложил высказаться гостям. Банкиры и олигархи, президенты и топ-чиновники сознавались в тоске по домашнему уюту и улыбкам своих детей. Как мило, когда люди, ворочающие миллиардами и судьбами народов, высказываться о счастье, понятном каждому человеку!

У всех публичных выступлений Зеленского есть одна особенность: их лексика и стилистика сугубо женские. Слова о детях, украденных и закрытых в комнату, в которую не пробраться; о большом столе, за которым должна собраться вся семья, и тоске из-за того, что за этим столом есть свободные места; о травме войны, обесценивающей даже победу, — все эти слова и метафоры из сугубо женского лексикона. Он говорит, как женщина, и говорит, прежде всего, с женщинами. Они его понимают. Он высказывается именно их языком.

Но политический язык, сформировавшийся в книгах, написанных еще в ХІХ веке, — сугубо мужской. Этот язык состоит из абстрактных понятий: права и свободы, суверенитет и независимость, право и справедливость, долг. Все эти понятия или неизвестны Зеленскому, или чужды ему.

Владимир Зеленский — это комок невроза. Он получил власть над коррумпированной страной, реформировать которую можно исключительно путем жесткого и неукоснительного исполнения закона. Однако сам он аннигилирует его, преступая писаные и неписаные нормы.

Он получил власть над воюющей страной, каждый гражданин которой должен исполнять свой долг. Но для него самого долг — обуза и принуждение.