Купянск-Узловой

Хутор Перемотово на Харьковщине, где родилась моя мать, невозможно найти даже на областных картах. Я был там раз в жизни — школьником. Помню только долгую дорогу на поезде, спор матери с проводником о моем детском билете (проводник, кажется, был прав — мне было уже одиннадцать или даже двенадцать, а не десять, как утверждала мать). А еще — ночевку в Дебальцево у каких-то родственников, дальнейшую дорогу до Купянск-Узлового и дальше — по открытой степи, иссеченной балками и оврагами.

Я выехал туда во второй раз, даже не зная, существует ли еще Перемотово. Но в Купянске мне повезло — усатый дядька на расшатаных "жигулях" взялась меня подбросить.

— Вы, навеєрное, с Западной, или из Киева, — уверенно сказал он, и я не стал его разочаровывать. Меня неизменно трогает искренняя вера большинствавосточников, что в Киеве, как и в "Западной", почти все разговаривают по-украински.

За неполный час дядя рассказал, что его сына побили бандиты и он знает кто, но в милиции ничего не докажешь. Что его брат работает на шахтах, но хочет куда-то убегать — может, в Россию: там "платят лучче, но тоже, говорят, обманывают, где только могут". И что сам пытался быть фермером, разводил нутрий. Все шло "вроде неплохо, пока не наехала налоговая — вот едва из долгов выпутался".

Донецкие все подгребают под себя

Дядя азартно ругала местную власть, а заодно и киевскую. А больше всего — нахальных донецких, на которых у него была надежда, а они, оказывается, все подгребают под себя, даже в их Купянске.

Я не сдержался и спросил с притворным безразличием:

— Так что, будете голосовать теперь за Ющенко?

Дядя посмотрела на меня, будто я сболтнул какой-то несусветный вздор, и молвил с искренним изумлением или даже возмущение:

— Да я шо — американец?!.