С первых дней полномасштабного вторжения одной из главных целей России стал Мариуполь. оккупанты начали беспощадно обстреливать город из артиллерии, танков, самолетов, сбрасывали авиабомбы.
Захватчики уничтожали частные дома мариупольцев, многоэтажки и гражданскую инфраструктуру. Сбрасывали бомбы на городской роддом и драматический театр, где скрывались от обстрелов местные жители.
В защиту города стал гарнизон "Мариуполь", состоявший в основном из морских пехотинцев и бойцов полка "Азов". Долгие месяцы воины сдерживали значительно превосходящие силы противника, успешно уничтожая вражескую технику и пехоту. Когда удерживать позиции в городских кварталах стало нереально – военные заняли оборону на Азовстали. Защищали там не только себя, но и десятки местных жителей, спасавшихся в убежищах предприятия от российских обстрелов.
Во второй половине мая защитники Мариуполя получили указ от высшего командования эвакуироваться с завода. После этого бойцы попали в плен россиян. Подавляющее большинство из них до сих пор находится там, несмотря на попытки украинской стороны добиться обмена пленными.
Корреспондентка Gazeta.ua пообщалась с близкими трех защитников Мариуполя – Ильи "Гендальфа" Самойленко, Богдана "Тавра" Кротевича и мастера спорта по боксу Александра. Узнала истории бойцов.
"ГЕНДАЛЬФ"
С Дарьей Цикуновой встречаемся в столичном Парке Хвойки возле станции метро Лукьяновская. Женщина с длинными каштановыми волосами идет по извилистой дорожке парка и пытается найти нужную скамейку на аллее. Одета в футболку зеленого цвета с мятным оттенком, на правом предплечье – татуировка.
Ее парень – офицер полка "Азов" 28-летний Илья Самойленко с позывным "Гендальф". Боец уже несколько месяцев с побратимами находится в плену. Связи с ним нет.
Дарья познакомилась с Ильей прошлым летом на фестивале в Киеве. К тому времени у воина уже был протез в руке.
– Я начала расспрашивать о протезе. Он начал показывать и рассказывать, как все там устроено. Очень любит разъяснять такие разные штуки, – женщина поправляет большие круглые очки. – Так получилось, что начали дальше с ним общаться. Потом, когда где-то виделись, всегда о чем-то предметно говорили часа полтора-два. Но это время всегда незаметно для меня проходило. Уже после Нового года решили, что нужно попробовать походить на свидание. 11 февраля стали парой, а 19-го он уехал в Мариуполь.
Дарья знала, что у Ильи было военное прошлое. Однако к моменту знакомства мужчина уже был в отставке и хотел вернуться к гражданской жизни.
– Но когда уже начала нагнетаться обстановка с Россией и было понятно, что готовится полномасштабное вторжение, он говорил: "Если будет необходимость, то вернусь на службу". С протезом и искусственным глазом он уже воевал, – говорит Дарья.
Илья Самойленко впервые ушел на фронт в 21 год. По возвращении хотел пожить как обычные молодые люди, продолжает Цикунова.
– Работал в IT проджект-менеджером. У него получалось хорошо. В Мариуполь уехал читать лекции. Я знала, что он не берет с собой амуницию, но я далека от милитарной движухи и мало что спрашивала.
24 февраля Илья написал Дарье сообщение: "Началось. Не волнуйся, все будет хорошо".
– Не спрашивала, когда приедет. Потому что уважаю каждое его решение, – признается Дарья. – Каждый день мы общались, были на связи. Я спрашивала: "Что ты, как ты?" А он отвечал: "Жив". Такие у нас были разговоры. Иногда были дни, типа выходные, в которые он мог немного больше пообщаться. Ничего не рассказывал, всегда все держал в себе, все переживания. Только дважды он сказал мне вещи, касающиеся ситуации. Первое – что у него телефонная книга превращается в список погибших, а второе – что он похудел на десять килограммов. Прислал два селфи – одно снято где-то в апреле, а второе – с повязкой на глазу. Я испугалась, а он пошутил: "Красиво просто".
Боевые травмы Илья получил в 2017 году. Устанавливал растяжку, когда рядом разорвался снаряд. Офицера задело осколками.
– Рассказывал, что сразу понял – руки нет и ее не соберешь назад. Он был в сознании, когда его в больницу везли, – вспоминает женщина. – Затем он поддерживал бойцов, которые после него тоже получали тяжелые травмы. Помогал принять ситуацию и рассказывал, что жизнь не кончается. Илья с этим протезом может делать больше, чем я с двумя руками.
ЧЕРНЫЙ ЮМОР
В парке становится больше людей, на детской площадке кричат дети. Чтобы перекричать шум проезжающего мимо трамвая – Дарья то и дело повышает голос.
– Когда Илья находился в Мариуполе, много плакала. Было страшно, – вспоминает Цыкунова. – Переживала, чтобы он вернулся живой. Боялась, что могу его потерять и что мир потеряет его. Ибо Илья очень многое не успел сделать. Верила в лучшее. Надеялась на "экстракцию" (процедура, по которой военных или гражданских быстро вывозят с вражеской территории в безопасное место. Часто – в нейтральные страны. – Gazeta.ua), потому что это был наиболее цивилизованный вариант. И был плен.
Крайний раз Дарья общалась с Ильей 20 мая. В это время он выходил из Азовстали.
– В последние несколько недель он был не очень говорлив. Видно было, что ему непросто. Сказал: "Все согласно плану". Думали, что сможет оттуда (из плена. – Gazeta.ua) поддерживать связь, потому что по Женевской конвенции так должно быть. Но 20 мая было последнее сообщение… Эвакуация в ДНР – это плен. Было страшно, но с другой стороны – появилась какая-то надежда, что теперь у них больше шансов выжить и вернуться. Но после теракта 29 июля (тогда россияне убили часть пленных "азовцев", которые находились в колонии в поселке Еленовка возле Донецка. Оккупанты взорвали помещение. – Gazeta.ua) надежд стало меньше.
Вспоминая о теракте россиян в Еленовке, Дарья говорит, что сначала не поверила в трагедию.
Начала рассматривать тела на фотографиях
– Проснулась утром, увидела эти новости и подумала – это фейк. Россия много фальсифицированной информации выбрасывает в интернет. Затем начала осознавать, что теракт – реальность. Начала рассматривать тела на фотографиях, обнародованных Россией. Искала знакомые черты. Не нашла, слава Богу. На следующий день появились неофициальные списки, но это – филькина грамота. Наша сторона уже нашла там недостоверность.
Сейчас Дарья не знает, что с Ильей и где он находится.
– Это очень давит на голову. Было бы легче, если бы голос его слышал. А эта неизвестность… С мамой его я на связи. Познакомились уже, когда он попал в плен. Написала ей в телеграм, начали общаться. Она отличная и мне нравится с ней время проводить. Об Илье говорила, что в детстве вредный был сильно.
В гражданской жизни воин интересовался историей, любил читать. Часто просматривал литературу на военную тематику, стараясь не терять навыки и улучшать профессиональные знания.
– Нравились все эти косплейные штуки, искусство. Бары с ним любили посещать. Ходили смотреть новые заведения, дегустировали еду и напитки. Он компаньон мой в этом, потому что мимо него никакие недостатки не пройдут. Я работала в баре, где танцевали танго. Он приходил и слушал живую музыку, но не танцевал. Наглядевшись на танго, хотели уже где-нибудь брать уроки, когда вернется.
Илья любил черный юмор, шутил даже над своим протезом. Эта склонность к самоиронии нас сблизила, говорит Цикунова.
Он знал, что начнется вторжение
– Делились всегда переживаниями. Это человек, который может поддержать и сказать, что нужно собраться. Он для меня – большая мотивация и источник силы, – продолжает Дарья. – Рядом с ним я себя чувствую женщиной. Илья – профессиональный военный. Ни для кого уже, к сожалению, не секрет, что он находится в разведке. Он знал, что начнется вторжение. Сказал, что надо собирать тревожный чемоданчик и отправить часть вещей родителям.
Сама Дарья с 24 февраля начала жить у родителей в Черкасской области. Впоследствии уехала за границу, но в середине мая решила – необходимо возвращаться и что-то делать, чтобы вернуть "азовцев" домой.
– Я понимала, что надо сказать – кто я. До этого не говорила, чья я девушка и мой голос ничего не весил, – объясняет. – Он переживал, что будут писать россияне. Я знаю, что многим девушкам пишут и желают смерти: "Чтобы твой парень погиб скорее", "Мы его убьем и отошлем фотографии". Мы уже привыкли к этому. Мне писали под интервью, что я жена нациста.
Еще в Чехии она познакомилась с другими женами защитников, которые впоследствии организовали Ассоциацию семей защитников Азовстали.
– Они ехали в Париж общаться с журналистами. Я собрала вещи и через несколько дней уже была там, – рассказывает о знакомстве Дарья. – Сейчас я преимущественно общаюсь с журналистами. После теракта в Еленовке написала в соцсетях, что готова говорить с зарубежными СМИ. Я интервью его тоже видела (российские оккупанты периодически преподают разговоры с пленными "азовцами" в интернет. – Gazeta.ua). Очень изменился… Погрустнело, выражение лица было уставшее. И постаревший. Я думаю, что он нормально лет потерял в Азовстали.
Дарья до сих пор переживает, что для защитников Азовстали не была реализована процедура "экстракция".
– Возможно, Турции (в информационном поле весной появлялась информация, что именно эта страна может принять у себя воинов. – Gazeta.ua), или Европе было невыгодно с Россией отношения портить, – предполагает Цикунова. – Россия – это страна-психопат с ядерным оружием. Но мне уже все равно. Хотите – сбрасывайте на меня бомбу. Без Ильи я не смогу жить, – глаза Дарьи становятся стеклянными. – Пока его не увижу – не успокоюсь. Когда он вернется, хочу приготовить ему какое-то ненормированное количество пищи. Илья любит итальянскую кухню. Стейки тоже любит страшно и ему нравится, чтобы все красиво лежало на тарелке. Но знаю, что сначала нельзя этого делать (врачи запрещают сразу употреблять большое количество пищи людям, которые долгое время переживали голод или недоедали. Потому что на организм и желудок пойдет большая нагрузка, которая может привести к тяжелым последствиям. – Gazeta.ua). Поэтому в первый день я возьму все пакеты с сувенирами из Европы, которые собирала полгода, и скажу: "Разбирай".
В заключение Дарья рассказывает, почему Илья взял позывной "Гендальф". Оказывается, военный любил смотреть "Властелина колец", где так звали одного из героев.
– Он – душа компании. Любит шутить, может поддержать любой разговор, – добавляет Цикунова. – Как воина его больше всего характеризовали решительность, смелость и стратегическое мышление. Всегда был продуман в жизни, имел список задач, на дощечке в квартире писал, что должен сделать сегодня. В "Азов" пошел, потому что там профессиональное обучение. Он хотел пойти туда, где его знание по достоинству оценят.
Дарья достает из сумки телефон и открывает переписку с парнем. Показывает фото Ильи в военной форме, где он находится на Азовстали. Под густой русой бородой мужчины видна ироническая усталая улыбка. Его лицо немного опухло, а в карих глазах проблескивает злость.
"ТАВР"
В 5 мин. ходьбы от станции метро Лесная, возле Парка "Киото" ждем Сандру Кротевич. Женщина живет неподалеку, потому попросила приехать именно сюда. Ее брат – Богдан Кротевич с позывным "Тавр" – начальник штаба и первый заместитель командира полка спецназначения "Азов".
Сандра быстро направляется по тротуару к кафе на колесах, возле которого договорились о встрече. Длинные черноволосые волосы завязала в хвост. Черная футболка с патриотическими надписями контрастирует с белыми спортивными брюками.
– Можем пройтись на Черниговскую и поговорить. Вы какой кофе будете? Я угощаю, – говорит и заказывает большой стакан капучино. Медленно шагает по мощенной дорожке, которая тянется вверх парка.
У Сандры заметно уставшие глаза. Однако она уверенно и гордо держит осанку.
– Мы надеемся, что обмены будут. Как минимум, верим, что наша разведка работает и достаточно неплохо – начинает разговор. – Один же обмен состоялся (29 июня Главное управление разведки Минобороны Украины сообщило об освобождении из плена 144 бойцов. Среди них было 95 защитников Азовстали. – Gazeta.ua) , хотя кацапская сторона говорила, что никоим образом "азовцев" не будут менять . Мы надеялись, что у них (у россиян. – Gazeta.ua) какое-то офицерское достоинство есть. Но после того, что произошло в Еленовке, я его не вижу. Мы понимаем, что это было спланировано.
Сандра не может точно вспомнить, как узнала о теракте в Еленовке. Это было, как холодный душ, сознается и вздагивает.
– У нас должен был быть благотворительный забег 30 июля, все уже было готово. Но 29-го я очнулась от того, что у меня миллион смс от разных людей. Писали о том, что там что-то произошло. Сначала подумала, что это какой-то вброс. Для меня это был шок. Начали обзванивать ГУР, войска, стоящие на переднем рубеже, Красный Крест. Когда появились первые фото, разбирались, не постановка ли это.
Женщина лично не знает никого из погибших в Еленовке.
– Но для меня это был такой удар, будто я своего брата увидела, – тяжело вздыхает. – Если они показали эти фото "Редису" (командир полка "Азов" Денис Прокопенко. - Gazeta.ua) и моему брату, то они это болезненно восприняли. Для них каждая потеря – тяжелая. Ребята полковые для них больше, чем семья. Я думаю, что россияне хотели скрыть этим последствия своих действий.
Родители переживают за Богдана, говорит Сандра. И добавляет, что она убеждала мать в отсутствии брата в Еленовке. Заявляла, что его там быть не может, потому что командный состав защитников Азовстали вывезли в Россию. Однако признается, что точно в этом убедиться не может.
С Богданом Сандра общалась крайний раз 20 мая. В тот день он был на Азовстали, но уже готовился к выходу.
– Он мне не говорил ничего, – склонив голову рассказывает Сандра. – Единственное, что написал: "После обеда связи не будет". Попросила написать или позвонить, как будет возможность. Ребята до последнего держали оборону.
КРЫМ ПРЕДАЛИ
Богдан Кротевич родился в городе Измаил в Одесской области. Провел детство в Крыму, куда его семья переехала в начале 1990-х по рекомендации врачей – у Сандры была астма.
– Было классно, у нас была дача у моря. Жили в очень хорошем молодежном микрорайоне, – вспоминает Сандра. – Родители купили квартиру после того, как построили бизнес. Там было много наших знакомых, друзей. А потом родители смогли купить дачу на ЮБК (Южное побережье Крыма – известная курортная зона полуострова. – Gazeta.ua). Мы ездили каждым летом на море отдыхать.
Богдан учился в Симферопольской школе искусств, был творческим ребёнком. Имел хорошие оценки и был усердным учеником.
– Он пел песню для конкурса, рисовал рисунок. Там, чтобы в первый класс тебя взяли, нужно было показать, что имеешь талант к чему-то, – вспоминает сестра воина. – Наш отец пишет картины в собственном стиле. С детства брат смотрел, как папа рисует и пытался повторять. После девятого класса перешел в гимназию с углубленным изучением немецкого языка.
Затем семья перебралась в новое здание в окрестностях города в частный сектор. Юному Богдану пришлось переходить в другую школу. С сестрой у мужчины всегда были дружеские отношения.
– Он мне до сих пор вспоминает, как я у него пульт от телевизора забирала. Он младше меня, – вспоминает детство Сандра. – Бывало, как на ротацию приезжает, так любит поучать. Берет на себя ответственность как старший брат. Всегда это нравилось. Те советы, которые мне давал – срабатывали.
Несмотря на большой военный опыт, Богдан не любит кичиться военной формой, говорит Сандра.
– Всегда говорил: "Езжай и показывай, какой ты крутой воин". Особенно не любит, когда пиво пьют в военной одежде.
В Киев переехал в 2008-м на обучение в Академию водного транспорта. В 2013 году участвовал в Революции достоинства.
– Жил в общаге на тот момент. Сказал: "Я не буду сидеть в тот момент, когда избивают женщин у меня под носом. Что я тогда за мужчина?". Когда началась война и произошла аннексия Крыма, он вступил в добровольческое формирование при Майдане. В "Азов" попал, когда были активные боевые действия на востоке. Мы уговорили дотянуть до конца учебного года. И уже на следующий курс он поступил на заочку. Я его сама переводила, потому что был уже на войне.
Богдан не сомневался в том, что должен защищать государство. "Крым предали военные, которые давали присягу. Я не мог его защитить. Поэтому пойду защищать всю Украину", – цитирует брата Сандра и смущенно улыбается.
– Родители и я волновались, но это его решение. Ему тогда было 20 лет, – продолжает сестра бойца. – Мы с детства в вышиванках не ходили, украинские праздники отмечали без чрезмерных традиций. Я думаю, что оно (украинская идентичность, желание защищать государство – Gazeta.ua) заложено в ДНК. В трудный момент проявляется.
Было много предателей
Богдан находится на фронте с 2014 года. У него было только несколько отпусков в год, вспоминает Кротевич.
– Они все готовились к наступлению. Но с точки зрения того, что нелогично идти со всех сторон, думали, что все будет происходить преимущественно на востоке. Однако было много предателей, из-за которых войска России прошли с юга в Мариуполь, – считает Сандра. – За несколько дней до 24 февраля сказал собрать, на всякий случай, тревожный чемоданчик, приобрести валюту, положить в сумку гривну, купить продукты догого хранения.
Когда российская армия начала бомбить Киев – боец записал аудиосообщение семье: "Если начинают бомбить, то выходите в тамбур. Если прилет по дому, то переходите в бомбоубежище. Но во время тревоги на улицу не выходить".
– Мы спали целый месяц с мамой в тамбуре, – рассказывает Сандра. – Если бы не военные, то столица легла бы сразу. Я всем говорила, что Киев – самое безопасное место в Украине, потому что его будут держать зубами, руками и ногами. Даже брат из Мариуполя всегда писал: "Что там в Киеве?". Для них это было основным, чтобы столица и Харьков выдержали. Ребятам своим говорили держать эти города, а сами готовы были лечь там… Харькову мстят, потому что он всегда был русскоязычным, а их не приняли с открытыми объятиями.
Когда Богдан Кротевич находился на Азовстали, то часто общался с сестрой. Никогда не жаловался, вспоминает женщина.
– Он говорил только одно: "Нам нужен боевой комплект – и тогда мы будем стоять здесь вечность. Нам не нужна еда, вода – как-нибудь выдержим". Не знаю, откуда брались силы. Присылал фото, но постоянно был в одежде, поэтому трудно сказать, похудел ли. Думаю, что да, потому что он постоянно курил, хотя обычно не курит. Продукты они добывали в боях. Ребята рассказывали, как зашли в магазин и нашли испорченную колбасу, сыр. Долго отмачивали, жарили-пережарили, чтобы хоть как-то можно было есть.
Они пили техническую воду
Сандра считает, что если бы бойцов не вывели, то они не смогли бы долго продержаться. Еды и лекарств не было, а Азовсталь была под постоянным прицелом оккупантов.
– 8 мая попала очень большая бомба в один из бункеров. 11 числа также попал снаряд и тоже были погибшие и раненые, – говорит. – Там вопрос времени был. В один из бункеров прилетела бомба, один из резервуаров с водой уничтожили. Они уже пили техническую воду. Насколько я знаю, бросали туда очищающие капсулы, чтобы как-то желудок здоров остался. У "Редиса" и всего командного состава не было другого решения, потому что уже видели, что сил и ресурсов нет. У одной девушки парень погиб прямо от болевого шока, потому что не было обезболивающего.
– Планируете в будущем вернуться в Крым? – спрашиваю.
– Там гнилая аура, – признается Кротевич. – Я не смогу жить среди людей, которые оказались предателями. Пусть государство предлагает людям из Западной Украины переехать туда и завести проукраинскую ауру и воспитать людей. Я думаю, что кацапня свалит оттуда, но коллаборантов, живущих по принципу "и вашим, и нашим" – трудно будет изменить.
При встрече с братом Сандра планирует отдать ему вещи, которые купила для него, пока Богдан был в плену.
– У него все вещи были на базе, но ее разворовали. Когда звонил из Азовстали, говорил, чтобы я ему заказала военную форму. Но ведь он приедет, то надо будет во что-то одеться, какая форма?, – смеется женщина. – Хочу, чтобы украинцы не забывали о военных. Чтобы вспоминали не только тогда, когда горячо, а постоянно. Мы живем благодаря людям, готовым отдать свою жизнь за нашу свободу и независимость, – говорит напоследок.
ОТЕЦ И СЫН
С женой "азовца" 24-летнего Александра Алиной Одиневой общаемся по видеосвязи. Женщина не хочет называть фамилию и позывной любимого. Боится, что это может повредить ему, объясняет.
Алина приветливо улыбается. На груди футболки цвета хаки вышита надпись "АЗОВ-СТАЛЬ" и герб Украины. Женщина с красивыми черными волосами выглядит уставшей.
22-летняя Алина познакомилась с бойцом в 2017 году в Мариуполе. Начали общаться уже тогда, когда Саша уехал в Киев проходить медкомиссию перед службой.
– Я плохо отреагировала, мягко говоря, – говорит по-русски Алина. – У меня было свое пристрастное отношение к военным. Сама родом из Широкино, откуда из-за войны пришлось переехать. Был такой возраст, что все военные казались страшными дядьками. Когда муж сказал, то я расстроилась. Но не отговаривала. Приняла его выбор и сейчас горжусь им.
У Александра отец тоже военный. Вместе с сыном они служат в "Азове", участвовали в обороне Мариуполя и вместе попали в плен.
– Он хотел быть, как отец – военным, – улыбается девушка. – Были постоянные полигоны, обучение. Но мы не знали, что нас ждет в будущем. 24 февраля я была в Мариуполе, а муж как раз поехал на сержантские курсы в Запорожье.
Впоследствии Александр вернулся в Мариуполь, когда он был практически в кольце.
– Он мне позвонил и сказал: "Маленькая моя, я здесь. Все будет хорошо". Я где стояла, там и упала… – нервно вспоминает те дни Алина. – Я меньше всего хотела, чтобы он был здесь, потому что это было страшно. Упала на колени, у меня была истерика, плакала и спрашивала: "Зачем ты приехал сюда?". Но он не мог по-другому.
Любимый звонил по телефону Алине, но очень редко, потому что постоянно был на заданиях. Разговоры были короткие, не более нескольких минут.
– Успокаивал меня и говорил, как сильно любит, – продолжает женщина. – чувствовала его эмоциональное состояние. Сначала очень спешил в разговорах, потому что время было ограничено и не все можно было рассказывать по телефону. В его голосе я слышала волнение и суету. Возможности увидеться у нас не было. В течение пяти дней не имела с ним вообще связи. Я каждый день выходила на улицу утром, стояла у подъезда. Начинают бомбить – спускаюсь в укрытие, потом снова поднимаюсь. Так ждала, высматривала. Подбегала к каждому украинскому военному, называла его позывной и фамилию и спрашивала, не видели ли такого?
Когда Александр уже находился на Азовстали, то связывался с женой редко. Чаще это были переписки или голосовые сообщения. Рассказывал, что сегодня поел, какое самочувствие, вспоминает Алина.
Мужу не давали обезболивающее
– Он был ранен, хотя до последнего не хотел мне об этом говорить. Выполнял боевое задание и получил осколок в правое бедро. Были разорваны сухожилия и связки. А с лекарствами и продовольствием были ужасные проблемы из-за постоянных бомбардировок… У них был госпиталь, в него прилетела авиабомба. Моему мужу не давали обезболивающее, а просто обрабатывали рану. Обезболивающее шло на ребят, у которых была либо ампутация либо какое-нибудь более серьезное ранения.
Благодаря работе украинских медиков нога стала заживать. Видела мужа на видео в Еленовке и нога у него не сгибалась, вспоминает Алина.
– Я нашла видео в рашистских пабликах, уже к такому прибегаем даже. Увидела первое видео после того, как они вышли из Азовстали. Он стоял в строю. А следующее видео из столовой, как он несет тарелку, – показывает согнувшись женщина.
В бункерах завода было сыро и холодно, возвращается жена бойца к описанию его будней на Азовстали.
– Он мне как-то фото прислал, как у него на ладони лежит лепешка черного цвета, а на ней маленький кусочек сыра. Рядом в пластиковой тарелке – ложка каши. Там еще стояла кружка сиреневого цвета с узорами. В ней был чай, а в нем штук пять заварок. Кашель был, грязный весь – руки, ладони. Последний раз я с ним разговаривала перед самым выходом из Азовстали. Сказал: "Не притягивай ко мне плохого. Не думай о плохом. Будь уверена, что я к тебе вернусь".
"Азов" в плен не берут
В то, что бойцы выходят из Азовстали и оказываются у врага – Алина поначалу не верила. Надеялась на деблокаду и процедуру "экстракция".
– Когда оказалось, что их выводят к врагу – мы сели с девчонками и взялись за головы. Муж говорил, что "Азов" в плен не берут: "Лучше я застрелюсь, чем пойду в плен". Убеждала не делать этого. Когда увидела его на видео в Еленовке, земля из-под ног ушла, трясло очень сильно. У него было злобное лицо, смотрел с ненавистью на все это.
Алина думала, что хуже событий на Азовстали уже ничего не может быть. Но потом произошел теракт в Еленовке.
– Когда был первый обмен, то появилась надежда, – вздыхает Алина. – А потом все утихло, переговоры идут тяжело. Очень жду его. Мне сегодня снился сон, что я обнимаю своего мужа. У меня на всех футболках он, татуировка с его фотографией.
Алина приподнимает рукав футболки. На левом плече показывает татуировку, которую сделала неделю назад. На ней Александр с оружием в руках. Фотографию сделали на полигоне во время тактических учений. Под сердцем Алины еще одно тату – с позывным и группой крови мужа.
– Целую ручку, поглажу – становится лучше, – прижимается щекой к татуировке женщина. – Сны разные бывают, иногда просыпаюсь в холодном поту. Я куда-то бегу, забираю его из Азовстали, садимся в машину. Повсюду его спасаю или за ним бегу. Есть сны, где мы гуляем вместе, где у нас сынишка родился. Не слышу голоса, а просто картинки. Тактильно чувствую его – руки мои берет, прикасается к волосам, бровки его глажу, родинку. Каждый сон записываю в блокнот, пишу ему в телеграмм обо всем.
До службы "азовец" активно занимался спортом. Тренировал детей боксу и получил звание мастера спорта. Супруги соблюдают правильное питание и часто совершают пешие прогулки.
– В любое время суток – ночью или рано утром. Он целеустремленный, человек слова – если сказал, то обязательно сделает. Всегда добивается всего, чего хочет. Я возле него, как маленький ребенок, любим подурковать вместе. Я уверена, что он будет хорошим отцом, потому что вижу, как он относится к своим братикам.
Алина и Александр поженились в 2020 году. Сейчас женщина мечтает обвенчаться, когда муж вернется.
– Каждый день представляю нашу встречу. Перед глазами, как я к нему еду вместе с девушками. Надеюсь, что вместе все вернутся. Представляю, как выскакиваю из этого микроавтобуса. Буду долго его обнимать, целовать. Хочу накормить, потому что я ему постоянно готовила, люблю смотреть, как он ест. Обожает мясо. Поэтому первое, что принесу – вареную грудку. Поедем отдохнуть далеко-далеко в горы с палаткой.
4 
1
Комментарии