Моя мама любит все новое, красивое и полированное. Новые вещи для нее, родом из сельской бедности 1950-х, означают жизненный успех. А еще новое не воняет. По дому, где я сейчас снимаю комнату, она ходила принюхиваясь: откуда же здесь несет старым и прелым? Определить это невозможно, потому что в том доме самое новое — это, наверное, я.
По приезде в Лондон я квартировала у старого хры ча, у которого был полный дом антиквариата, а это — вторая серия.
Только новый хры ч еще более старый, и барахла у него еще больше.
Обнюхав весь дом впустую, мы пошли в магазин деликатесов, который держит дочка хозяина. И там мама обрадовалась, как детектив, который в конечном итоге разгадал запутанное дело. Вот эти утонченные цветы в вазе отдают гнилыми лимонами. Этот хлеб шибает дрожжами. А этот сыр пахнет носками деда Лени.
По приезде в Лондон я квартировала у старого хры ча
Дед Леня тянет за собой целый шлейф запахов. Когда лето — это соты на пасеке. В жару это ситро: дед Леня нажимает на рычаг баллона с газировкой, вода бьет по сиропу в стакане, шипит и, смешиваясь с ароматом "белого налива", пахнет раем. Позже дед собирает урожай табака и сушит его на подоконниках, а потом курит вонючие самокрутки из газеты "Сельские вести" — начиная с первой страницы, чтобы последняя, с улыбками и юморесками, осталась по доль ше. Периодически от деда несет самогоном. Осенью дед начинает пахнуть дымом: люди несут ему коптить кур и уток. Он — хороший патрошитель, его приглашают резать свиней, потом он долго готовит ветчины и колбасы с пряностями, о которых на селе и не слышали: майоран, можжевельник. Когда время колоть нашу собственную свинью, дед опаливает ее паяльником. Весь угол выходит на порог, тянет носом и знает: у нас сегодня свежина.
Дед Леня — мамин отец. Умирал, говорит она, долго: ис кали-ис кали причину, но так и не нашли. И уже под конец единственное, что приносило деду облегчение, — это понюхать пучок лавровых листьев.
1 
1
Комментарии
54