Эффект "Юрика": почему фальшивые слезы погружают нас в "русский мир"

24 августа канал СТБ показал в прайм-тайм военную драму "Юрик". Стоминутная телевизионная лента стала лидером слота и дала каналу заоблачные рейтинги. Премьере предшествовала реклама в соцсетях, и после показа зрители – вернее, зрительницы – завалили авторов благодарными комментариями. Вот типичный: "Проревела весь фильм и плачу до сих пор! Благодарю вас за честное кино о нашем настоящем!" Это можно было считать успехом, если бы лента не разозлила другую, более активную часть общества. Что же не так с "Юриком"?

Подобная реакция на вымышленную историю, художественную ленту, как-то смущает на фоне ежедневных новостей о невосполнимых потерях на фронте и в условном тылу. Да, условном, потому что недавно обломки от российских ракет убили еще двух молодых киевлян. Конечно, можно цинично сказать: кто эти люди, почему за ними надо плакать, мы же их не знаем. Но каждый погибший в этой войне человек – реальнее любого персонажа телефильма. Тем не менее растроганные женщины не успевают менять салфетки, вытирая глаза во время просмотра.

Высокий рейтинг и зрительские благодарности можно было бы считать успешным успехом, если бы "Юрик" не разозлил другую, более активную часть общества. Прежде всего – выходцев из Мариуполя, которым удалось вырваться из ада российской оккупации. Ибо именно в осажденном Мариуполе начинается история. Одиннадцатилетний Юрик один-одинешенек пробирается из родного города к родственникам, которые будут ждать его на польской границе, чтобы вывезти дальше в Эстонию.

 

Сценарий имеет реальную базу. В начале марта 2022 года одиннадцатилетний паренек самостоятельно, только с полиэтиленовым пакетиком в руках, добрался из опасного Запорожья в безопасную Словакию. История трогательная и действительно просится если не на теле- или киноэкран, то хотя бы в перечень нашей мифологии военных времен. И если бы авторы "Юрика" оставили в истории Запорожье или назвали любой другой приближенный к юго-восточным границам город, вряд ли бы их накрыла волна возмущения и, без преувеличения, народного гнева. В результате создатели сначала огрызались, потом – оскорбляли мариупольцев, которые, цитата, "голосовали на российских референдумах", и, наконец, извинились и убрали "Юрика" со всех платформ, на которых ленту можно было посмотреть.

По версии авторов, в Мариуполе во время осады была мобильная связь, что позволило звонить родственникам за границу. Также было электричество, газ, подвалы на экране выглядят довольно приемлемым и не являются привычными убежищами. И что разозлило мариупольцев больше всего – "зеленые коридоры" для эвакуации, обустроенные ОБСЕ. Выезд из осажденного города в фильме также обеспечила организация.

Реальная же картина была с точностью до наоборот. Ее можно и нужно видеть в документальной ленте "20 дней в Мариуполе", к которой апеллируют противники "Юрика". Конечно, можно в ответ заявлять о правде жизни и правде художественного произведения, которые не всегда коррелируются. Вымышленная история не будет интересна, если четко придерживаться правила рассказывать правду, только правду и ничего, кроме правды. Но подобные утверждения не ко всему применимы.

Вот показательный пример. 23 июня 1943 года в чешский город Терезин прибыла делегация Международного Красного Креста. Цель – собственными глазами увидеть условия, в которых держат евреев. Ведь в то время рассказы об их массовых уничтожениях нацистами и бесчеловечном отношении к живым охватили, без преувеличения, всю планету. Ибо Холокост и был преступлением планетарного масштаба. Но вместо грязных бараков, немощных людей, застенков, печей и газовых камер делегаты увидели маленький рай: чистые улочки, клумбы с розами, кафе, рестораны, а главное – счастливых художников, каждый из которых в условиях гетто реализует себя.

Все было организовано по личному приказу министра пропаганды Третьего рейха Йозефа Геббельса и под контролем Адольфа Айхмана, куратора так называемого "еврейского вопроса". Когда удовлетворенная увиденным делегация уехала, бутафорский концлагерь оставили для дальнейших съемок пропагандистского фильма. Его сняли, но показать не успели: Третий рейх пал.

Пример абсолютно ревалентный. Ибо тоже позволяет говорить о допустимом проценте художественной правды в произведении на основе реальных событий. Как можно показывать, что не все так плохо в нацистском концлагере, так допустим показать, что не все так однозначно плохо в осажденном городе, который систематически уничтожают рашисты. Единственное отличие: то, что делал Геббельс, было сознательной, махровой, бесспорной пропагандой. Создателями "Юрика" руководило желание продать уязвимым зрителям как можно больше слез. Расчувствовать безгранично, заставить за валом эмоций выключить критическое мышление. Отчасти это удалось.

И с этого места я бы не упоминал больше о Мариуполе. Потому что, переселив Юрика в Запорожье, Херсон, Николаев или Бердянск, создатели ленты все равно не изменили бы подходов и работали на озвученный выше результат: заставить зрителей плакать. Слезы в Украине продаются лучше, и не только во время масштабной войны. Более того: до начала российского вторжения 2014 года и даже до Революции достоинства слезы продавались очень хорошо. Речь, кто не понял, о телевизионном кино.

Работая в кино- и телепроизводстве уже двадцать пять лет, я не раз и не два бывал на проектных совещаниях. Запуская очередной проект, продюсеры начинали с вопроса: "Кого в этой истории больше всего жалко?" Все разговоры о том, что сочувствовать героям не значит автоматически жалеть их, всегда натыкались на стену непонимания. Вернее, не так: понимания, что нужно создавать искусственную потребность миллионов зрителей в жалости как таковой.

Вынуждать плакать неестественным способом – то же, что искусственно вызывать рвоту, если нужно прочистить желудок. Но страдания вымышленных персонажей, заставляющих плакать, ничего общего не имеют с такими понятиями, как слезы радости или слезы очищения. Следствие такого подхода – обесценивание себя как человека с возможностями и как нации героев-победителей. Десятки лет телевизионных слез, еще и созданных на два рынка, на основе удельно российского менталитета, погрузили очень многих в инфантильный и безответственный "русский мир". Где принято объявлять себя жертвами, которым должен весь мир и которых никто не любит и не понимает, – гораздо проще, чем начать позитивные изменения с себя.

Вот в чем "казус Юрика". Не только в упоминании о Мариуполе всуе и ретравматизации тех, кто пережил ужасы ежедневных обстрелов. А в целом в наследовании российских, враждебных лекал. Которые предусматривают фальшивые слезы жалости вместо правдивой эмпатии. И не предполагают историй о победах и победителях.

×