Михаил Сорока в Воркуте создал "ОУН-Північ"

— Он как раз дал мне свои записи почитать — потому что постоянно писал что-то в лагере, — рассказывает о политзаключенном Михаиле Сороке 89-летний Василий Пирус, который вместе с ним сидел. — Лежу на второй наре в бараке, читаю. Прибегают ребята: "Сорока упал!" Прячу все в подушку и бегу за барак — лежит. Он там гулял с Михаилом Горынем. Санитар прибежал, заскочил на него и давай руками туда-сюда — искусственное дыхание делает. Я кричу: "Да что же ты делаешь? Это инфаркт!" Тут у Михаила в груди как заклекочет — буль-буль-буль. Так и скончался. А санитар дальше искусственное дыхание делал.

Михаил Сорока умер 16 июня 1971-го на 61-ом году жизни. 33 из них провел в советских концлагерях. Последние сидел в лагере №17 возле поселка Явас на западе Мордовии. Здесь, по словам Пируса, собирали самых старших и самых слабых заключенных. Им уже не давали непосильной работы — шили, изготовляли футляры для телевизоров и радиоприемников. Сороку перевели сюда, когда ему был 51 год. Имел прозвище "патриарх политзаключенных".

В 1947 году в Воркуте Михаил Сорока создал и возглавил подпольную организацию "ОУН-Північ". Ее еще называли "Заполярным проводом Организации украинских националистов".

— Он говорил, что к жизни в любой ситуации нужно приспосабливаться и искать путь, как в этой ситуации жить и развиваться, — говорит 52-летняя Леся Плитка, которая исследует биографию Михаила Сороки. — Члены "ОУН-Північ" организовывали в лагерях празднования религиозных праздников, устраивали литературные вечера к годовщинам Леси Украинки, Тараса Шевченко. У них был свой медик. Когда кто-то из них ранился или болел — другие выполняли работу за него, со слабым делились своими пайками. Через гражданских и подкупленных конвоиров вели переписку между лагерями. Организация ширилась и за счет того, что политзаключенных часто переводили из лагеря в лагерь. Наладили связь с центральным проводом ОУН.

В начале 1950-х "ОУН-Північ" разоблачили. Ее руководителям дали новые сроки. Михаил Сорока попал в "Степлаг" в Казахстане. Там в мае-июне 1954 года был одним из организаторов самого известного в ГУЛАГе Кенгирского восстания заключенных. Написал гимн повстанцев "В степях горячих Казахстана..."

— Сорока — это был великан, и кагэбисты поэтому особенно хотели его сломать, — продолжает Василий Пирус. — На допросы таскали всех, всем предлагали раскаяться и стать на "праведный путь". Но с ним сделали по-другому. Где-то в первой половине 1960-х приехали трое в гражданском и забрали с собой. Дали туфли, костюм, галстук, шляпу и повезли в Украину. А он там не был уже почти 15 лет. Когда вернулся, рассказывал, что его водили по Львову и Киеву, как цыгане медведя. Показывали, какие там хорошие магазины, что все можно купить. Показали сына, но не дали поговорить. Говорили, что снимут срок, если раскается. Тогда всем давали стандартное заявление написать: "Я бандит такой-то. Родился тогда-то. В таком-то году вступил в банду ОУН-УПА. Убивал детей и стариков, насиловал женщин, грабил. Обязуюсь стать примерныим советским человеком".

Сорока отказался. Его вернули в лагерь. После этого он начал жаловаться: "Сердце мне сдвинулось, как увидел рабов в своей стране. Все уже мирные, в страхе, своей тени боятся. По магазинам надписи русские, народ уже начинает по-русски лепетать". Наверное, из-за того сдвига и перенес первый инфаркт. А второго не пережил. Вечером мы с ребятами собрались и то место за бараком, где он умер, перекопали и посеяли фиалки. Михаил цветы любил, поэтому так его решили почтить, так как какой-то памятник или крест не поставишь. Но и того не дали: какой-то стукач донес администрации, и на утро то место было перетоптано, а сверху насыпали кучу мусора.

В последние годы жизни "патриарх политзаключенных" много читал. В лагерной библиотеке брал произведения Сенеки, Канта, Ницше. Писал мемуары.

— Большая часть написанного пропала. После смерти Михаила Сороки, когда его сын Богдан приехал в лагерь, ему почти ничего не отдали.

С женой прожил четыре месяца, с сыном — два

"Я, наверное, никого не обижу, если скажу, что мое появление на свет не очень обрадовало кого-то", — писал в одном из писем Михаил Сорока.

— Его родители были обычные крестьяне, — рассказывает Леся Плитка. — Когда он родился 27 марта 1911-го, матери было 19 лет. Была уже вдовой, потому что муж умер за два месяца до появления на свет сына. Официально считают, что Михаил родился в селе Великие Гнилицы, теперь Пидволочиского района Тернопольской области, — оттуда родом была мама. Некоторые говорят, что он родился в соседних Кошляках — оттуда был отец. А еще есть версия, что по дороге между этими селами — на телеге: мать ехала рожать в родное село, а приехала туда уже с сыном на руках.

Мать быстро вышла замуж во второй раз, а сына оставила на воспитание родителям. В 1924-м те отдали его на учебу в Тернопольскую гимназию. По ее окончанию, при содействии дяди, едет учиться в Чехословакию на архитектора. Вступил в Организацию украинских националистов. В 1937-м от польской власти получил за это четыре года тюрьмы. Сидел в Станиславе, теперь Ивано-Франковск. Там встретил свою будущую жену Екатерину Зарицкую, которую знал еще с гимназии. Она была дочерью преподавателя математики. Екатерина отбывала наказание по делу об убийстве польского министра Бронислава Перацкого — ее судили вместе со Степаном Бандерой.

— Женщины и мужчины сидели отдельно, но богослужения в тюремной церкви были общими — там они и увиделись. Длинные разговоры между заключенными были запрещены, поэтому они преимущественно переписывались. Письма друг другу передавали через исповедника.

С началом Второй мировой войны Екатерину и Михаила выпустили. Они поженились во львовском соборе Святого Юра. Супружеской жизнью успели прожить четыре месяца — с 5 ноября 1939-го до 22 марта 1940-го. Обоих тогда арестовал НКВД "за антигосударственную деятельность". Больше не виделись.

2 сентября 1940 года Екатерина во Львовской тюрьме родила сына, назвала Богданом. В восемь месяцев передала ребенка своим родителям. Михаил Сорока прожил с сыном два месяца — с мая до 29 июля 1949-го — в перерыве между отбытым восьмилетним заключением и очередным арестом.

Жена Михаила Сороки Екатерина Зарицкая окончательно вышла на волю в сентябре 1972-го — с запрещением жить в Западной Украине. С помощью сына купила дом в райцентре Волочиск на Хмельнитчине, сразу за Збручем. Умерла в 1986-м. Сын Богдан, художник-график, живет во Львове.

"Похоронен без обуви, в одних носках"

В 1991-м перед распадом СССР бывшие политзаключенные и семья Сороки добились разрешения на перезахоронение его тела на родине. Захоронение Сороки было под номером К-8. По гроб поехали несколько друзей Сороки и его невестка Любовь.

— На заброшенном кладбище нашли ряд с буквой "Л", — говорит Леся Плитка. — Предположили, что следующий должен был бы быть ряд "К". В этом ряду увидели три сосенки, которые росли в форме трезуба. Возле них и начали копать. Первым выкопали гроб с длинноволосой женщиной. Начали копать соседнюю могилу. В найденном там усохшем трупе узнали Сороку. Все совпадало с рассказами его друзей по лагерю: похоронен без обуви, в одних носках, сверху букет сухих цветов, сбоку маленький томик Леси Украинки.

28 сентября 1991-го Михаила Сороку перезахоронили на Лычаковском кладбище во Львове, рядом с женой Екатериной Зарицкой.