Больше всего в своей жизни я хотел бы научиться деликатности. Особенно в том, что я пишу. Вот, например: как написать о детях так, чтобы не обвинили в педофилии? В таком случае стоит применять видимую сдержанность, которую кто-нибудь непременно примет за склонность чуть ли не к садизму. А напишешь что-то типа: "Дети, прекрасные дети! Сердце отдаю детям!" — обязательно найдутся особы, которым захочется приставить ко мне милиционера.
"Золотая середина" для меня нечто недосягаемое. И вот теперь я не знаю, как мне написать о Сереже, потому что обязательно подумают, что я смеюсь над больными. А это совсем не так.
Сереже под пятьдесят. Он носит военную кепку и киношные усы и бороду. Разговаривает неразборчиво и так, будто пытается догнать охваченного страхом зайца. В детстве он пережил тяжелый менингит и остановился в развитии. Собирает пустые бутылки, рыбачит и постоянно разговаривает с духами и самолетами.
В детстве он пережил тяжелый менингит
Проходя мимо него, можно услышать проклятия в свой адрес. И даже если принести ему в подарок мешок пустых бутылок, он все обставит так, что не ты ему делаешь услугу, а он милостиво разрешает контакт с собой.
Как-то я стал свидетелем, как Сережа отчитывал на своем птичьем языке девочек-малолеток. Он шел за ними, смотрел себе под ноги, и тут в нем проснулся пастор, который любой ценой пытается уберечь от греха разнузданную паству:
— Грех, грех, я знаю, что вы делаете в лесу. А там хорошего нет...
Вдруг из-под его ног выпрыгнул заяц, и он стал захлебываться словами, трещать как сойка, кричать как сыч. Но никто к нему не относится плохо. Он здесь единственный имеет право судить всех без суда и следствия.
Сережа знает, что без него этот мир пропадет. Ведь кто-то непременно должен общаться с духами. А мы этого не умеем.
1 
1
Комментарии
10