Долгий кризис

Мой племянник Любчик, уже теперь второклассник, сказал:

— В первом классе я пережил душевный кризис. Это когда мне на перерыве залепили снежком в лицо, а особенно в нос!

— И долгий был кризис?

— Долгий! От первого перерыва до пятого урока. Значит, это случилось во вторник. Потому что в понедельник у нас четыре урока.

Этот диалог возник у нас без всякой причины, сам собой, как все важное и настоящее. И в словах Любчика был весь механизм протекания счастливого длительного времени — от первого перерыва до пятого урока, с тем уточнением, что кризис подкрался именно во вторник, а не в какой-то другой день.

Я благодарен Любчику за это редкое мгновение, когда попадаешь на ту волну долгих часовых измерений, которые потом забываются, и нужны большие усилия, чтобы опять их вспомнить. А в тех измерениях не только кризис, но и счастье длится долго.

Мы с Гришей увидели махаона

Мне захотелось в тои момент вспомнить какое-либо долгое счастье — и оно вспомнилось. Это когда мы с моим приятелем Гришей увидели махаона. Шли по тропинке через Андриянов огород и встретили его. Мы еще не знали, что он называется махаон, но он был удивительный — большой, ажурные крылья, желтое с черным. Он никуда не летел, а просто танцевал над нами, то выше, то ниже. Мы пытались сбить его моей кепкой — рыжей, вельветовой, которую я потом носил до седьмого класса, а это происходило в третьем. Этот азарт поимки махаона действительно длился так долго, что теперь видится как остановленное время. Махаон не дал себя поймать, и хорошо, потому что теперь бы я об этом сожалел, как обо всем другом, что поймалось потом.

Я этого никогда не забывал, но редко удается это вспомнить именно так, как оно было. Это не вспомнишь когда угодно — нужно, чтобы кто-то помог восстановить систему координат, кто-то, кто в этом понимает, потому что сам еще живет в измерениях долгого времени.