Около 400 львовян сошлись в греко-католическом храме Преображения Господня в центре города в воскресенье, 1 декабря. В 19.30 здесь правили панихиду по матери пропавшего в 2000 году журналиста Георгия Гонгадзе Лесе Теодоровне. Она умерла на 69-ом году жизни в четыре утра 30 ноября.
— Эта женщина несла слишком тяжелый крест. Каждому выпадает какое-то испытание. Но хуже всего родителям переживать детей, — начинает церемонию настоятель храма Преображения Господня Ярослав Чухний, 59 лет.
Панихиду отправляют три священника. По очереди передают друг другу микрофон. Церковь переполнена, люди стоят на улице.
— Передайте, пожалуйста, — высокий мужчина, на вид лет 65, стоящий позади, не может пройти в храм. Передает букет из восьми розовых гвоздик к гробу. — Не хочу толкаться. Лесю не знал лично. Но восхищался ею. Это похороны, на которых не видно слез, но плачут все.
У освещенного с четырех сторон гроба стоят брат покойной 72-летний Богдан Корчак, соседи, одноклассники. За ними — первая жена Георгия Марьяна.
— А Мирославы не видно? — перешептываются две женщины. — Не приехала. И внучек нет. Только первая невестка, вон та коротко стриженная.
После часовой службы священник объявляет прощание.
— Леся всегда сюда приходила, — говорит отец Ярослав. — Сидела в уголке, чтобы ее никто не видел. Спрашивал: "Как вы?". Ответ был один: "Дышу жизнью". Она боролась против тоталитарного режима, который господствует и сейчас. Умерла в то время, когда страна прониклась революционным духом. Леся как будто говорит собравшимся: "Родители, поддержите своих детей, которые стоят на тех баррикадах и отстаивают будущее". Она за такую идею отдала сына. За три дня до смерти исповедалась. Уже не вставала с постели, ей было трудно говорить. Но к причастию поднялась на ноги.
Люди по очереди подходят к гробу. Касаются гроба, целуют образок в руках покойной. Среди последних — львовский мэр Андрей Садовой, 45 лет. Прощается и молча выходит из церкви.
— Мы были, как родственники. Когда что-то случалось, сразу прибегала ко мне, — соседка Екатерина Цыганко, 74 года, остается возле покойной. — Лесей она стала, когда случилось горе с Гией. До этого мы ее звали Ирой. Видно, имела два имени. Помню ее еще ребенком. Родители были интеллигентые, хоть и выходцы из села. Ируся после 10-го класса пошла в медицинский. Вышла замуж и выехала в Тбилиси. Помню, как родители давали ей приданое. А что в Грузии больше всего ценится? Старая мебель. Забирали антикварную мебель с резьбой, люстры. Тогда у Ируси начались испытания. Родила мальчиков-двойняшек. Один из них замер при родах. Гией не могла нарадоваться, он был потешным малышом. Когда во Львов приезжали, всегда прибегал и спрашивал: "Пани Катерина, что имеете сладкого?". Когда он пропал, Ира приехала из Грузии и говорила: "Я больше не выдержу". Все спрашивала, где ее ребенок, — платочком вытирает слезы. — Нам будет очень не хватать Ируси. Говорят, она год болела. Но мы об этом не знали. Видела ее полтора месяца назад. Говорила: "Пани Катруся, вы так хорошо выглядите". Я говорю : "Да и ты, Ируся, ничего. Как у тебя дела?". Ответила, что немножко болеет. Я даже не заподозрила беду. Аж перед самой смертью узнала, что у нее была опухоль. Последние дни за ней ухаживала соседка Надя.
Родные Леси Теодоровны говорят, что год назад у нее диагностировали рак. Женщина отказалась от стационарного лечения. Умерла в коммунальной квартире на ул. Стефаника. В марте этого года городской совет выделил ей помещение на ул. Тютюнников. Леся Гонгадзе не хотела туда переезжать.
3 
1
Комментарии