"Девушек закрывал для безопасности. В селе хватает дуралеев"

 

- Родительских прав меня не лишали. Все эти годы я не переставала думать о девочках. Приходила проведать с конфетами, консервацией. Но поговорить с детьми получалось только через окно. Ленька прогонял. Он странный. И как я с ним жила? - рассуждает 51-летняя Лилия Припунень из города Лубны на Полтавщине.

Она - мать близнецов 26-летних Лины и Инны Городищенко. Отец 57-летний Алексей Городищенко 20 лет держал их в закрытом развалившемся доме в селе Терны под Лубнами. Не впускал во двор социальных работников и соседей, бросался на них с топором. Девочки спали на самодельных кроватях рядом с собакой.

В декабре прошлого года их освободили, врачи поставили диагноз - умственная отсталость, мыслят на уровне 16-летних. В апреле после реабилитации Лину и Инну забрала мать. Она говорит, что последние девять лет муж не позволял видеться с дочерьми.

Лилия Припутень с Линой и Инной встречают на автостанции в Лубнах 6 мая в 9.00.

Женщина с короткими волосами, в джинсовом костюме, на шее - золотая цепочка. Девушки в одинаковых босоножках, бриджах и легких куртках. Стрижены "под горшок", держат сирень. Громко здороваются, улыбаются. Значительно разговорчивее, чем несколько месяцев назад. Идем в парк на окраине города. В 10.00 близнецы должны встретиться с отцом. Он находится на подписке о невыезде - обвиняют в незаконном удерживании двух людей.

- Разрешила встречу, потому что все-таки добровольно отдал мне детей. Отсюда недалеко наш с девчатами дом. Но не рискую Леньку в дом пускать. Такой, что привяжется и будет торчать у двора, - говорит Лилия Васильевна. - Мы познакомились в 1981-м на танцах, Ленька только из армии пришел. Очень понравился родителям, через год поженились. Затем родился сын Сережка, снимали квартиру в Лубнах. Он начал драться, как черт, никого не пускал в дом. Обзывал меня шлюхой. Как то закрыл с ребенком в квартире, сидели без воды. Так люди через окно подавали. Три года промучилась и подала на развод. Но он давил на моих родителей, и они уговорили вернуться ради сына.

Я забеременела девочками, - продолжает Лилия Васильевна. - Сразу взяла направление на аборт, потому что не было своего жилья. Но удалось купить дом в Тернах. Ленька сначала страх как за девочек рад был. А пошли в школу - опять спятил. Я постоянно синяя ходила. Однажды пришла - начал бить ногами по почкам: вставай, сука. А я пахала как проклятая - на базаре торговала чай-кофе, имели два огорода, еще бралась в колхозе свеклу полоть. Он - палец о палец.

Это ложь, что я дочерей бросила, - устраиваемся на бетонную плиту в парке. - После третьего класса забрали из школы, потому что отставали по программе. Хотела отдать их в дополнительную школу, собрала документы. Муж их порвал. Пыталась привести учителей домой. Также не позволил. Им гулять хотелось - загонял в дом. Так и к сыну относился. Только к Сереже ребята придут - муж говорит: бегом во двор. Мучились, а не жили. Окончательно я от Леньки ушла, когда девочкам было по 16 лет. Надела спортивные штаны, взяла два лифчика и трое плавок. Дочерей некуда было брать. Сыну было 22, отправила его к своей матери, которая жила в Тернах. Сразу снимала такую ​​квартиру в Лубнах, что там наркоманы шныряли, все воровали. А потом замуж во второй раз вышла. К девочкам с новым мужем ездили, вкусненькое возили. Но Ленька все выбрасывал. Стала наведываться реже.

Пока Лилия Васильевна говорит, Лина и Инна прыгают в траве, собирают одуванчики. Инна жалуется, что босоножек натер ногу, Лина над ней смеется.

- Когда их освободили, поехала в больницу через два месяца. Набрала гостинцев. Сразу стояли столбом. А во второй раз обнимали, спрашивали, когда еще приеду. Жалею, не решилась забрать их, когда от Леньки уходила. Боялась его. А теперь мы с девочками неразлучны. Ходим по городу, на базар, к соседям. Читают "Тома Сойера", планирую с 1 сентября устроить их в дополнительную школу. Объясняю им о семейном бюджете, как покупки делать.

В 10.00 в парк заходит Алексей Городищенко с большой хозяйственной сумкой на плече. Небрит, в кожанке и фуражке. Обнимает дочерей, целует в щеки.

- Едва выбил денег из начальства, - вытирает пот, который капает с волос.

Из сумки выкладывает печеные пирожки и 1,5-литровую бутылку пепси-колы. Себе наливает в пластиковый стаканчик пиво из двухлитровой. Девушкам дарит сенсорный мобильный телефон. Те сразу принимаются фотографировать родителей.

- Работаю я вполне нормально, - мужчина закуривает "Бонд". - На предприятии около Тернов есть база, там фасую стеклотару. Считал, где-то 3,5 тысячи в месяц имею. Но платят с задержками. Я в еде не перебираю. Когда девочки со мной были, то они ели вермишель, каши, супы, борщи. Носил конфеты. А мне - что попадет. Скучаю за ними. Привык, что в доме кто-то есть.

- Зачем вы их закрывали столько лет?

- Для безопасности. В селе хватает дуралеев. Как-то побили нам окна, когда шли из клуба. Девчата смотрели телевизор, так очень испугались. И закрывал их не постоянно, а когда шел на работу. Просто навешивал замок. Раздули, что держал их на одном хлебе. Что с ними тогда было бы?

- Ленька, не ври. Они есть просили, а ты: идите спать, - вмешивается Лилия Васильевна. - Еще при мне не выпускал их погулять. Кричал: "Ты хочешь, чтобы проститутками стали?"

- Не было такого, - говорит Алексей Иванович.

Встреча длится около получаса.

- Лиля где-то месяц назад приехала ко мне просить, чтобы дал разрешение забрать дочерей, - шепчет мужчина, когда выходим из парка. - Ей это нужно, потому что есть проблемы с домом, могут забрать. А с детьми этого не сделают. Я пошел на уступки.

Алексей Иванович целует девушек, дает 50 грн на пополнение телефонного счета.

Лилия Припутень с дочерьми живет в Первом переулке Маяковского, 16. Двор на несколько хозяев. Их дом - кирпичный, первый от забора.

Женщина в нем не прописана. Жила здесь с мужем Вячеславом, который умер в 2011 году от сердечного приступа. Детей и себя зарегистрировала в социальном центре. Дочерям оформила вторую группу инвалидности. Сама - на пенсии.

- Как Славик был жив, о прописке не думала. А теперь получается, что в этом доме я - никто. Нашлась наследница. Возможно, придется выезжать, - заводит через кухню в единственную комнату.

Чисто, под стенами несколько старых шкафов, две койки, на полу ковры, на полках - новая бытовая техника.

Лина и Инна переодеваются в шорты и резиновые тапочки. За домом показывают посаженные грядки.

- Мы маме помогаем. Вон картофель посадили. Вместе варим борщи, супы. Нам лучше с ней. Но и за отцом скучаем. Чтобы он приходил чаще. К нему возвращаться не хотим, потому что там не гуляли, - говорит Лина. - Здесь с соседскими детьми играем, на велосипеде катаемся. Правда, у Инны не получается, но я ее учу, - смеется.

- Еще замуж хотим, детей воспитывать, - добавляет Инна.

- Конечно, с матерью детям лучше. Первый раз, как увидела их, то только хлопали глазами. А теперь не переговоришь, - говорит 61-летняя Людмила Пирлик с соседней улицы. - Я писала характеристику на Лилию. Что можно сказать? Трудяга. Все в доме сама сделала после смерти мужа. И девочки к ней льнут. Добрая душа. Пенсию до тысячи получает, а не жалеет дать для бойцов АТО.

"В селе ее не видели лет 20"

- Алексей хоть не кинул детей и кормил. А Лилька в молодости гуляла, пила. Никто не был нужен, - говорит 57-летняя Александра Шумейко. В селе Терны заведует библиотекой, живет за несколько домов от Городищенко. - Врет, что к дочерям ездила. В селе ее не видели лет 20. А теперь детей забрала ради инвалидной пенсии.

Старший сын Сергей собирал деньги на дом, а мать все забрала. Они его после четвертого класса тоже не пустили в школу. Хотя парень толковый. Он покончил с собой.

- Люди против, чтобы она забрала детей. Неподалеку интернат для таких больных. Там они могут работать, - добавляет 57-летняя Анна Ведмедь. Она в отношении девушек обращалась в милицию, соцслужбы, в прокуратуру. Везде отмахивались от этой проблемы.

Сын повесился во дворе любимой

28-летний Сергей, старший сын Лилии Припутень и Алексея Городищенко, повесился в 2011 году во дворе своей девушки Марины.

- Когда с Лёнькой разошлись, сын часто приезжал ко мне от бабушки, - говорит Лилия Васильевна. - Но отец его не признавал. Последние несколько недель жил у нас с мужем. Планировал купить дом возле Лубнов. В тот вечер поехал договариваться. Потом - к своей девушке Марине, ее не застал. А во дворе было гульбище. Позже мне один человек рассказал, что какие-то ребята приперли его к дереву, залили в рот тосол (охлаждающая жидкость для автомобилей. - "ГПУ"). Потом нашли сына повешенным. Пробыл в реанимации 11 дней и умер. Люди говорят, что я виновата и что украла у него деньги на дом. Не знают, какие у нас были отношения. Не было, чтобы при встрече меня не поцеловал.

×