Признаюсь, что на протяжении 20 лет — с 1971-го, когда мне исполнилось 18, и до 1990-го, когда Горбачев допустил определенную политическую состязательность, — я не принял ни разу участия в советских выборах. Не знаю даже, сколько их за то время состоялось. Знаю только, что в первый раз за меня проголосовали родители. Голосование за всю семью в те времена не запрещалось, хотя официально и не признавалось.
— Проголосую за тебя, — объяснял отец, — чтобы потом вечером к нам не лазили.
Он имел в виду членов избирательной комиссии, которые посещали вечером квартиры забывчивых, напоминая им о невыполненном почетном гражданском долге. Хоть в действительности, подозреваю, родители просто боялись. У них был довольно богатый жизненный опыт, чтобы знать, что с советской властью лучше не заигрываться.
Я тоже пытался с ней не заигрывать, но сам ритуал казался мне настолько бессмысленным, а участие в нем — унизительным, что я не мог себя пересилить. В 20 мы склонны недооценивать самые разнообразные опасности.
Проголосую за тебя, чтобы потом вечером к нам не лазили
Вот и сегодня мои 20-летние дети говорят, что не пойдут на выборы, потому что им кажется, что кандидаты одинаковые и что не стоит зря напрягаться. Я знаю, что это не так, что разница есть, пусть и небольшая, — и что она дает Украине шанс, пусть и призрачный. И потому говорю им:
— Пойдите, потому что это, может, последние выборы, где вы имеете хоть какой-то выбор. После чего можете, как и я когда-то, 20 лет не ходить ни на какие выборы, потому что наследников на них будут утверждать и без вас. Как это делают давно уже во всех евразийских ханатах — от Минска и Москвы до Астаны и Пекина.
— В паханатах? — переспрашивает сын.
И по его улыбке я понимаю, что он, как и я, таки соблазнился призрачным шансом.
2 
1
Комментарии
21