Если бы мой малой был каким-нибудь зваричем, то мог спокойно написать в своих документах, что учился в Оксфорде. Потому что он и в самом деле там учился. Правда, было ему тогда двенадцать, и ходил он в обычную школу.
Наш с ним холостяцкий быт на Норгем Гарденз был достаточно однообразен. Я с утра до вечера наверстывал нехватку настоящего оксфордского образования, он — нехватку в его киевской жизни качественного компьютера.
На выходные, правда, мы выбирались в Лондон, где слонялись по музеям. Музеи его, правда, не увлекали. Другое дело — телефонные будки, обтыканные сверху донизу визитками де воче к в якобы эротичных позах. Малый очарованно останавливался при каждой, и я должен был тянуть его за собой, как непослушного щенка. В конечном итоге, мне тоже было когда-то 12 и я его понимаю.
A еще каждый вечер мы шли в соседний Грин-коледж, брали у сторожа ключ, поднимались по скрипящим ступеням на второй этаж древней пристройки под еще более древней астрономической обсерваторией и играли час-два в настольный теннис.
На выходные мы выбирались в Лондон, где слонялись по музеям
В начале я играл левой — чтобы дать ему шанс быть со мной более-менее на равных. Потом должен был взять ракетку в правую. А на исходе нашего быта уже он играл со мной левой — чтобы не разбивать меня в пух и прах.
Я не знаю, хватало ли ему тех наших непритязательных развлечений. И вообще, за своей постоянной работой уделял ли я достаточно внимания ему и дочкам, и жене. Но как-то прочитал его школьное сочинение, где нужно было ответить на несколько инфантильный вопрос: "На кого тебе хотелось бы быть похожим в жизни?" Он ответил — на отца. И я, старый закостенелый циник, расчувствовался чуть не до слез.
Наверное, он не имел в виду игру в теннис. Хотя, возможно, и в теннис тоже.
2 
1
Комментарии
8