Как-то ехал я поездом из Будапешта в Белград и невольно прислушался к разговору соседей. Один из них был болгарином, второй — сербом. Каждый разговаривал на своем языке, помогая для пущей вразумительности энергичными жестами, благодаря чему и я мог их понимать. Болгарин считал себя специалистом по Востоку — он рассказывал своему соседу о Москве и Санкт-Петербурге, Новосибирске и Новороссийске и, кажется, о Лениножопинске или Мухосранске, о тамошних странных обычаях, а главное — об ужасной коррупции.
— Она еще больше, чем у нас! — патетически утверждал он, на что серб лишь недоверчиво качал головой.
— И никакой демократии, — не утихал болгарин. — Путин у них как царь. Хотя это еще ничего. Вот в Беларуси — там есть такой диктатор, называется? — болгарин на мгновение заколебался, — Шевченко!.. Так вот, он даже запретил слово "президент"! То есть президент в стране всего один. А остальные — будь то президент клуба или президент компании — не имеют права так называться!
— Какой-то сумасшедший! — сокрушенно вздохнул серб.
Шевченко даже запретил слово "президент"
Я дальше не слушал. Я представил себе горемычного серба, который однажды пожалует в Киев и увидит перед университетом памятник Шевченко. А потом еще чего доброго увидит подобные памятники по всей Украине. И поймет, что понять этих украинцев — даже православным побратимам-сербам — невозможно. Ну, пусть бы ставили памятники собственным диктаторам. Но не соседским же!
Может, кто-то и объяснит ему, что Шевченко — не чужеземный диктатор, а наш собственный поэт. Но и чужеземных диктаторов в Украине — как птичьего помета. Одного только Ленина по всей Хохландии — видимо-невидимо.
"Какие-то сумасшедшие!" — вздохнет серб. И будет прав.
2 
1
Комментарии
3