78-летний киевский публицист и журналист Анатолий Шевченко дружил с писателем Григором Тютюнником. Тот покончил с собой 30 лет назад. В своей квартире Анатолий Яковлевич показывает снимки литератора. На многих он с сигаретой. Разглядывает фото в увеличительное стекло, потому что плохо видит в очках.
— Мы дружили с тех пор, как в 1963-м нас на улице представили друг другу. Григор был человек непростой. Сидим как-то в писательском кабачке "Эней", он заменял нам общественную жизнь. Заходит какой-то мужчина, Григор поворачивает к нему голову — что-то не понравилось. Я уже знаю, что зацепит его. Поворачиваю его голову назад: "Хочешь испортить нам вечер?". Плохих людей, выскочек, бюрократов нюхом чуял. Как-то, проходя мимо открытых дверей Союза писателей, воскликнул: "Хватит врать!".
Один наш знакомый заикался. Однажды на рыбалке, когда не клевало, Григорий решил научиться передразнивать его. Пошел вдоль берега. Вот возвращается:
— Полдня в камышах тренировался, - не получалось и все. Так я врезал себе в челюсть - и получилось. Правда, челюсть болит.
С Тютюнником хотел познакомиться российский писатель и режиссер Василий Шукшин.
— Но не сложилось. Приехал в Киев Шукшин сниматься, а Григор как раз рванул в Москву. В 1974-м Тютюнник поехал уже на его похороны. Я заказал Григору статью о Шукшине. Он звонит: "Все хорошо. А последняя фраза не выходит. Никак не могу найти". На следующее утра мы давай вдвоем думать. Выпили поллитры, закусили, а дела нет. Ушел Григор, а через минуту звонит в дверь: "Есть!". На лоскутке газеты написал: "Из любви и муки рождается писатель. Другого пути у него нет".
Часто мучался, ища нужное слово. Как-то выглядываю в окно, а он под дождем съежился. Кричит: "А как у вас говорят на такой дождь?". — "Изморось". — "Нет".— "Сечка". — "Сечка — это с ветром. Крупа — со снегом. Поеду к маме, у нее спрошу или какого деда. Здесь в городе уже ничего не помнят".
5 марта 1980-го Тютюнник повесился дома на кухне. Веревку завязал морским узлом на трубе. Оставил записку: "Домучивайте кого-то другого. А все мое, что у меня есть, сожгите".
— Говорили, что он в нетрезвом состоянии совершил суицид. Писателей начали таскать в прокуратуру. Допытывались, не стала ли советская власть причиной. А оно же так и было. Но как скажешь "да", Тютюнника не будешь выдавать. Поэтому выкручивались: "Это что-то личное, он ранимый человек был, принимал все близко к сердцу". Григор мне говорил: "Тютюнники долго не живут". Старший брат его Григорий умер от фронтовых ран. Дядю арестовали советы. А отца в 1937-м забрали энкаведисты, так и по сей день.
Шевченко вспоминает о смерти родного, на 16 лет младшего брата Олега.
— На кладбище на гробки поминали родителей. Кто-то бросил: "Здесь еще есть место". Брат мгновенно среагировал: "Это для меня". Он работал в шахте в Кривом Роге. В 1996-м приехал с шахтерами бастовать: "Что делать? — спрашивал у меня. — Вдвоем с сыном работаем, а зарплату не получаем. В шахту спускаемся с куском хлеба и помидором. А что будет зимой?". В следующем году узнал, что у него рак легких. Когда умирал, его кошка несколько дней од его не отходила. Лежала там, где ему больше всего болело. В последнюю ночь пропала.
Девять лет назад Анатолий Шевченко потерял левую ногу.
— Ребята шутили: "Не нужно было ходить налево". На самом деле по своей беспечности запустил атеросклероз сосудов. Сделал капельницу, стало легче — и бросил. Пока работал до 2008-го, сын Олег машиной два-три раза в неделю возил на работу.
Из соседней комнаты слышен стон. Анатолий Яковлевич на офисном кресле едет туда по паркету: "Галя, что болит? Лежи, я тебе капель дам".
— Жена уже седьмой год больная. Потеряла память. Сестра Людмила — они с братом покойным близнецы — все ходила есть готовила. А это четвертый месяц в больнице, тоже что-то с ногой. Так я наловчился варить. Недавно внучок Игорек забежал. Говорит: "Я написал книжку. И вторую пишу". Показывает два склееных листа, где каракулями выведено: "Приключения сказочного героя. Автор Игорь Шевченко". Пишет о коте, который вместо того, чтобы съесть мышку, подружился с ней.
3 
1
Комментарии
2