30 января в Архикафедральный собор Святого Юра во Львове привезли оригинал нерукотворного образа Иисуса Христа из личной ризницы Папы Римского Франциска. Кусок материи на кедровой доске имеет древнейшее в мире изображения Христа. По преданию — Христос умылся, вытер лицо полотном и послал его царю Авгару, который болел проказой. Тот исцелился. Из Ватикана реликвию вывозили только раз за последние 100 лет. Папа Франциск передал лик Украине по случаю 25-летия выхода Украинской греко-католической церкви из подполья, а также из-за войны на Донбассе. Снимать реликвию на камеры запретили. Возле нее и на улице усилили охрану. Поклониться образу приходят ежедневно с 7.00 до 23.00. Святыня будет находиться во Львове до 15 февраля.
2 февраля в 7.00 возле собора Святого Юра в несколькокилометровой очереди ждут около полтысячи верующих. С каждым часом очередь становится все больше. Подходят преимущественно старшие женщины.
Перед входом в собор — женщина в черном берете на вид лет 50. Держит под руку подругу, полную блондинку в синем пальто. Обе переминаются с ноги на ногу, по очереди опираются одна на другую. Блондинка достает из потертой сумки бутылку минералки, надпивает.
— Что не попросишь у Господа возле святыни — все сбудется. Кума ходила 31 января вместе с женами, матерями, дочерьми военнослужащих, — прячет бутылку в сумку, вытирает рот рукой. — Им мэрия сделала такой подарок — выделила время, чтобы без очередей поклонились лику Христа. Муж кумы, Сергей, четыре дня не выходил на связь. Родные думали — убили. И только она поцеловала святую реликвию, попросила Господа о муже, Сережа позвонил с чужого номера. Говорит: телефон разбился, не мог позвонить, россияне закидывали их "Градами". Сейчас под Дебальцево воюет.
— Ой, дай Бог. Если каждый здесь помолится перед ликом Христа, искренне попросит Бога, может, и война закончится, — говорит подруга. — Когда я шла сюда, говорит дочь: поклонись и попроси наказать Путина всеми смертными ¬грехами. Я ей: грех, дочка, такое говорить. А сама думаю: может, и не грех, заслужил тот люцифер.
На стоянке перед храмом припаркованы восемь больших туристических автобусов с номерами разных областей Украины. Каждый час подъезжает новый.
Из белого автобуса выходят полсотни заспанных мужчин и женщин. Верующий в кашемировом пальто потягивается, зевает, разминается. Идет в конец очереди. На 8.00 она достигает ул. Ноябрьского Чина, в 2,5 км от собора.
— Вы откуда приехали? — спрашивает у вновь прибывшего последний в очереди седобородый мужчина. Опирается на клюку.
— Из Ривненщины, с границы с Беларусью, — зевает гость. — Всю ночь ехали. Дорога разбита, никто и не заснул. Мне 39 лет, пришла повестка две недели тому назад. Я танкистом в армии служил. Дома все в плач: две дочери, жена, теща, тесть. Не отпустим — кричат. А куда ты против закона попрешь?
— И что — пошли в военкомат, взяли вас?
— Лучше бы взяли. На медкомиссии врач проверила сердце, давление и сказала, что у меня прединсультное состояние. Направили в областную больницу. А там диагноз ставят — порок сердца. Нужна дорогая операция, лечение на несколько лет. Буду молить Бога, чтобы дал еще немного времени пожить. Тогда пойду добровольцем на фронт — хоть умру как мужчина, а не на операционном столе. И обузой для семьи не буду.
Две пожилые женщины подходят к мужчинам в середине очереди, которые зажгли папиросы:
— Мужчины, не курите под самим храмом. Ну, пришли же к святыне.
Те просят прощение, гасят окурки. Объясняют, что стоят третий час в очереди.
— Третий час — это не много, я третий день стою, — молодая женщина позади притопывает на месте, плотнее заматывается в черный шерстяной шарф. — У свекрови нашли онкозаболевание по-женски, муж с больничных не выходит, я как сонная муха хожу. В субботу поубирала в доме, взяла дочку и пошли. Уже была очередь до Устияновича (улица напротив собора Святого Юра. — "ГПУ"). Очередь быстро идет, но это больше тысячи человек — пару часов стояло. Малая ныла, что замерзли ноги, самой холодно. Пошли домой. На следующий день пришла под вечер — такая же очередь. Я даже не становилась, потому что до закрытия храма не успела бы. Сегодня подготовилась — взяла термос с чаем и бутерброды. С шести утра здесь. Думаю, до девяти успею, потому что мне на работу.
Двое крепких мужчин под руки ведут полную пожилую женщину. Седые волосы выбились из-под зеленого шерстяного платка. Женщина стонет, едва переставляет опухшие ноги. Черные дутые сапоги не застегиваются.
— Ой, люди добрые, где меня только не возили — и крестный путь проковыляла, и в Израиле за меня у Стены Плача просили. Ничего не помогает, — говорит по пути. — Сыновья привезли меня аж из Франковщины. Поклонюсь, упаду на колени. Может, Бог пошлет или исцеление, или хоть легкую смерть.
Люди расступаются, пропускают женщину с сыновьями. Священнослужители помогают им зайти на лестницу.
Из храма выходит красивая молодая женщина в белом пуховике. Пятится от дверей, непрерывно крестится. Встречает знакомых в очереди у входа.
— Такую благодать чувствовала последний раз, когда Папа Римский приезжал во Львов. Когда увидела тот платок с ликом Христа, коснулась рукой стекла, показалось, будто душа из тела вылетела на тех пару секунд, а тело грешное осталось на земле. Я как в нереальности была. Попросила мира и согласия для Украины. Для себя — ничего, у меня все есть, — крестится в последний раз, направляется к центру города.
У ворот дежурят стражи порядка — двое мужчин и черноволосая женщина. Она переговаривается с коллегами по рации, переступает с ноги на ногу.
— Ты пойдешь внутрь? — спрашивает крепкого милиционера. — Молиться будешь?
— Не верю в Бога, — мужчина прячет красный нос в искусственный воротник бушлата.
— Ну и дурак, — кривится женщина. — В наше время нужно верить в высшую силу и просить защиты. А я поверила, когда сестра в аварии выжила. Машина всмятку, таксист и пассажиры на месте умерли, только сестра живая и невредимая. А знаешь, почему? Потому что перед тем в 17 лет окрестилась, — отворачивается от коллеги, вынимает рацию, отчитывается: "Все спокойно, прием".
У храма паркуется черный БМВ с тонированным стеклом. Приехали трое мужчин старшего возраста. Все в классических костюмах, галстуках. Направляются к входу. Люди начинают волноваться.
— Здесь все одинаковые, становитесь в очередь! — кричит лысоватый мужчина в вылинявшей зеленой куртке. Держит черный полиэтиленовый пакет, руки дрожат. — - Не пропустим без очереди, правда, люди? Разве вы инвалиды? Или вы инвалиды?!
Его никто не поддерживает. Женщины отворачиваются, крестятся. Троица идет к черному входу храма.
— Олигархи, Господи прости, и нет на них наказания Отца небесного, — крестится немолодой человек низкого роста в дерматиновой куртке. — Дети ждут здесь полдня, калеки из больниц ковыляют, беременные за пузо держатся. А оно привыкло переть и не видеть препятствий. Эх, зря тот Майдан был, зря все.
1 
1
Комментарии