Чашку с крепким чаем от буфетной стойки к столу Паша несет осторожно. "Спиртное не пью. Только чай, - ставит чашку на стол и вздыхает. - Чай - это моя проблема".
В 6 часов утра мы сидим за красным пластиковым столиком в одесском привокзальном буфете.
- Не та теперь Одесса, - говорит Паша, чтобы начать разговор.
- Вы одессит? - интересуюсь.
- Я из городка Гола Пристань, еду к маме. Живет там в доме престарелых.
Паша в выутюженных белых брюках, старой светлой куртке, выбрит до синевы . Кудрявые густые волосы с сединой коротко подстрижены.
Он идет за второй чашкой чая.
- Мне 40 лет, - рассказывает. Чтобы убедить, что не бомж, показывает паспорт с пропиской.
- Маму зовут Анастасией Евдокимовной. Ей 85 лет. А отца не было, - смущается. - И у меня с семьей не сложилось. С супругой, Людмилой, расписаны не были. Когда она загуляла с армянами, я ее бросил. Женщина опустошает! Ее так много, что потом месяцами отходишь. А сына забрал! - оживляется. - Потешний был, вылитый я! Сколько ему печенья привозил в больницу, - гордо улыбается. - Его усыновили американцы.
- Вы от него отказались?
- Я не отказывался от Виталика, - сердится. - Но у меня не было денег оформить на него документы. Я девочкам из собеса сказал, что доволен, что ребенок будет в Америке. Может, когда-то познакомлюсь с его родителями. В собесе обещали, что вышлют фотографию.
Павел Чумаченко говорит, что когда-то был моряком.
- 15 лет ходил в море. Ловил рыбу в Баренцевом море и креветки возле Карибских островов. Креветка была не такая, как в Одессе сегодня продают, а огромная, - двумя руками Паша отмеряет метр на крышке стола.
За рейс я имел до 25 тысяч деревянных
- Работы в рейсе было по уши, - проводит рукой выше носа. - Авральная система: четыре дня работаешь, четыре - отдыхаешь или 12 дней работы - 12 свободный. Это сегодня Баренцево море пустое, даже запрещено ловить рыбу. А раньше рыбы было валом. Ловили треску, зубатку. За рейс я имел до 25 тысяч деревянных, а кеп - до 60! Одевался в "Березке". Джинсовый костюм "Леви Страус" стоил три тысячи рублей. А дам своих как одевал!
Он вытирает рукавом слезящиеся глаза.
- А теперь в Лавре живу, - продолжает. - В Киеве. Келья у меня там есть, работаю трудником во славу Божью. Отец Варсонофий взял на работу, как только я попросился. Такие порядочные люди! Утром пройдусь по Лавре - имею 100 гривен на карманные.
Под Голой Пристанью, в селе, Паша еще имеет старенький дом, в котором не живет.
- Во дворе гусь ногу не согнет - столько там работы! В монастыре лучше. Одежду постирают, постригут, накормят. Встаем в 5.30 утра. До утренней службыне кормят, после службы - завтрак. А потом послушание - подмести, вскопать.
Он оживляется.
- Представляете, как-то мету тротуар возле источника со святой водой. Здесь джип нулевой по тормозах. Выходят из него молодые. Тянут с собой два огромных бидона, святой воды набрать. Я напросился помочь. Набрал воды, донес бидоны до машины. Мужчина мне - сотку... А его жена - пятьдесят. Я самым богатым человеком в тот день был! Купил две бутылки пива, рыбку. Пошел на Труханов остров, весь день просидел. Утром проснулся от холода.
Я кладу на край стола 10 гривен. Деньги Паша не берет, но поглядывает довольно.
- Десяточкой меня подогрели, - говорит благодарно. - Я беспокоился о них - о маме и сыне, - перескакивает на другое. - Мама квартиру в Голой Пристани продала, меня не спросила. Я из последнего рейса вернулся. Купила в селе домик без газа, возле своей двоюродной сестры. Зима, в доме холодно, нечего есть. Так я за два дня оформил ее в интернат. Маме там хорошо. Там, понимаете, общество... И сына на зиму в больницу устраивал. Договорюсь с сестрами, они за ним присматривают. Четыре года было Виталику, когда его забрали.
У меня звенит мобильный.
- Это будильник. Семь утра, - объясняю.
Паша открыто, по-детски смеется:
- Мама родная, у людей по четыре мобилки. А мне возраст не позволяет пользоваться мобилками.
2 
1
Комментарии