Его отец, Владимир Шнейдер, обрусевший немец, командовал Олонецким полком царской армии. Даже издал приказ, чтобы солдаты-инородцы не писали писем домой на своих языках, лишь на русском. С началом Первой мировой с разрешения царя сменил свою немецкую фамилию на Шевелев. Начальное Ш сохранил, чтобы не менять меток на салфетках.
Мать, Варвара Медер, — наполовину немка, харьковская украинка, воспитывалась в Петербурге. Ее шесть братьев и сестер — белогвардейской ориентации. В их домашней библиотеке была единственная украинская книга — "Кобзарь", и то в русском переводе.
Юрий Шевелев вспоминал, что на его выбор украинства повлияла фраза, произнесенная кузеном. В ответ на замечание Юрия, что "украинский язык неблагозвучен", тот возразил: не может быть неблагозвучным язык нескольких миллионов людей. Фраза для молодого Шевелева прозвучала как гром. В нем отозвался призыв маминого рода. Она все-таки помнила о своем полуукраинском происхождении, лишь никогда не напоминала детям. Потому что украинство считала делом бесперспективным, а для детей — опасным. Впрочем, именно мать помогла Юрию написать первое школьное сочинение на украинском, которого он до того почти не слышал и не знал.
Если национальность Шевелев избрал раз и навсегда, то фамилию — не раз. И так же, как когда-то отец, сохранял при этом начальное Ш: был Шерехом, Шевчуком и даже Шевченко. Последний псевдоним взял, когда в 1941 году его вербовали в сексоты НКВД и сказали, что доносы он должен передавать именно возле памятника поэту. Но пришли немцы, чекисты убежали, и Шевелев перестал быть Шевченко.
Ненадолго он избрал себе псевдо Гр. Шевчук. Предыстория такова: в 1934 году, когда были уничтожены все "филологи-националисты", понадобилось переиздать учебник грамматики, авторов которого расстреляли, в том числе и Гр. Шевчука. Учебник поручили "переписать" директору Института языкознания Науму Кагановичу и молодому ученому Шевелеву. Книга впоследствии выдержала несколько изданий. Невольный полуплагиат мучил Шевелева. И при немцах он стал печататься под именем погибшего Гр. Шевчука, которого не знал и чью книгу с Кагановичем "переписывал". Это была месть чекистам. Мол, вот вам тот, у которого вы забрали жизнь, но не имя.
Шерех — псевдоним самый известный, но не вечный: с 1941-го по 1956-й. На протяжении того периода Шевелев избавлялся от советского прошлого. А как-то написал некролог на Шереха и назвал его "покойником".
Он сызмальства привык готовить любое дело дома, сам, и только потом выходил с ним на люди. Именно поэтому уже в США не хотел учиться водить машину — потому что в кабинете не научишься. "Даже моя сексуальная жизнь началась поздно, потому что ей нельзя научиться без партнера", — сознавался в воспоминаниях. Из гимназии на всю жизнь вынес "комплекс второй парты": на последней сидеть не хотел, потому что не был лентяем, а на первой тоже, "потому что это нескромно". В конечном итоге, комплекс "второй парты" спас его в 1930-х, когда всех с "первой" уничтожили. На курсе, где Шевелев учился, из 30 душ расстреляли 11.
Самый большой и единственный убитый им зверь — мышь. В университете провалил единственный экзамен — военное дело. Воевать органически не мог ни на чьей стороне — черта, унаследованная явно не от отца-генерала. Когда пришли немцы, мог записаться в фольксдойче и получить льготы. Однако голодал в оккупированном Харькове, а фольксдойче не стал. Ведь могли мобилизовать — а это противоречило его нежеланию нести кому-либо смерть. О собственной он не задумывался вплоть до 50-летия. В тот день ему никто не позвонил по телефону, он был совершенно одинок. "И тогда я открыл время и понял, что я когда-то закончусь. Что-то заглянуло в ничто", — пишет в двухтомнике воспоминаний "Я — мне — меня (и вокруг)", которые в 2001-м разошлись мгновенно.
Высокий и заметный, в молодости очень интересовал женщин и был не раз близок к браку. Но воздержался: если раскроют происхождение (отец генерал), придется погибнуть не только ему. В начале мемуаров Юрий Шевелев пишет: здесь можно позволить себе неслыханную роскошь быть искренним, но он не будет писать ничего о своей интимной жизни. "Это, конечно, грех против правды, — добавляет, — но меня оправдывает то, что я научный работник, а для ученого разъединения постели и письменного стола не искажает действительности так, как это было бы в случае с писателем или художником". Поэтому тайны, почему всю жизнь оставался одиноким, он не раскрыл. Навсегда сохранил привычки старого кавалера, ироничного и живого. В первые приезды в Украину, познакомившись с Оксаной Забужко, воздал должное не только ее литературному таланту:
— Но какие ноги! И короткая юбочка!
В последнем интервью, за два месяца до смерти, сказал:
— Хотите спросить, любил ли я кого-то? Любил. Кого? Об этом не будем говорить. Любовь — нечто иррациональное, о ней не стоит говорить рационально. Скажу лишь, что любовь существует.
И еще:
— Долго жить не стоит, а после 90 лет — непристойно.
Он умер на 94-м году жизни. Перед тем завещал свою библиотеку — одну из самых знаменитых в мире коллекцию славистики — японскому университету на Хоккайдо, где открыли отделение славистики. Почему не Украине? Может, это была такая себе месть Родине, которая долго не хотела считать его своим. А может — как когда-то у его матери — проснулся страх, что украинство в Украине бесперспективное. Разве что японцы смогут что-нибудь сделать.
Олесь Гончар хранил обиду на учителя до конца жизни
Свои воспоминания Юрий Шевелев издал с посвящением "Моим ученикам, которые, сами того не зная, были моими учителями". Любимым его студентом в Харьковском университете был Олесь Гончар. Он пошел на фронт после третьего курса. Попал в плен и оказался в лагере на Холодной Горе в Харькове. Тогда немцы еще отпускали пленных красноармейцев-украинцев, если кто-то за них просил. Узнав, что учитель в городе, Гончар написал ему записку и передал на волю. Дальше история развивается в двух версиях. Гончар считал, что Шевелев записку получил, но не ответил. Шевелев твердил, что записки не получал и услышал о ней через многие годы от самого Гончара. А память о тех годах имел хорошую: даже через 50 лет не забыл, на какой странице был раскрыт "Кобзарь", оставленный им на столе при отъезде на запад из Харькова зимой 1943 года. После 1991-го они с Гончаром дважды встречались в Киеве. И ученик остро напомнил учителю о Холодной Горе. В нем говорила обида за ту войну и тот плен. Хоть и не Шевелев бросил тогда студенческие батальоны против немецких танков. Под старость эта обида у Гончара стала острее. Так или иначе, а Шевелев дважды не получил Шевченковской премии — пока Гончар, председатель комитета, был жив. Шевченковским лауреатом стал лишь после его смерти, в 2000 году.
1908, 17 декабря — Юрий Шевелев родился в Харькове. Отец, генерал-майор, впоследствии погиб на войне. Юрий был пятым ребенком в семье. Двое умерли младенцами, еще двое —тоже рано. Юрий у матери остался один
1931 — оканчивает литературный факультет Харьковского университета. Преподает в школе, Институте журналистики, университете
1944–1949 — на эмиграции в Словакии, Германии, Швеции; заместитель председателя МУРа — Художественного украинского движения, которое объединяло украинских художников-эмигрантов
1950 — выезжает в США, преподает в Кембридже и Колумбийском университете. Становится известным языковедом-славистом. Вводит украинский язык в круг мировых научных интересов. Библиография его трудов насчитывает 872 названия
1979 — выходит книга "Историческая фонология украинского языка", где Шевелев обосновывает начало нашего языка с 7 ст., а завершение его формирования — приблизительно в 16 ст.
2002, 12 апреля — умер в Нью-Йорке. Завещал не провозглашать речей на своих похоронах, потому что это "попытка приуменьшить тяжесть смерти, но смерть не нуждается в этом"
3 
1
Комментарии
4