"Теперь надежда одна, на Нобелевскую премию"

"Если ни донбасский журналист, ни галицкий поэт не ассоциируют Луганск с Василием Голобородько, это значит, что у города и целого региона украден "культурный паспорт", - пишет Оксана Забужко, 53 года, в открытом письме к Украинскому ПЕН-центру. Писательница призывает номинировать Василия Голобородько на Нобелевскую премию. 69-летний поэт живет в Луганске. Сборники его стихов в советские времена печатали за рубежом, переводили на европейские языки. В 1994-ом получил Шевченковскую премию.

Как относитесь к тому, что вас хотят выдвинуть на Нобелевскую премию?

- Приятно, что кто-то считает меня достойным. Но говорить сейчас об этом не очень уместно. В 1985-ом диаспора начала разговоры о выдвижении Стуса на Нобелевскую премию. Вместо того, чтобы сделать хорошие переводы Стуса на другие языки, они просто об этом говорили. Ну и Стуса убили. Намерение его выдвинуть - не последняя причина смерти. Я сейчас в подобной ситуации - сижу под диваном, никуда не вылезаю.

Буду здесь до последнего - пока освободят. Мог бы выехать раньше - могу работать и в Ростове, и в Рио, только бы интернет был. У меня нет социальных связей. Лет 10 тому назад Игорь Калинец давал объявление во львовской газете, что, может, кому-то из кагэбистов там неуютно стало и захотят в родной Луганск вернуться? Поменять Львов на Луганск никто не захотел. Теперь продать квартиру здесь - за эти деньги даже однокомнатной ни в Киеве, ни во Львове не куплю. Теперь надежда одна, на Нобелевскую премию, - смеется Василий Иванович. - На будущее Украины смотрю оптимистично, хотя против нее работает весь мир.

Одобряете идею люстрации деятелей культуры?

- Вспоминаю историю, как в Германии муж следил за женой, а жена - за мужем. Так было и в нашем Союзе писателей. Юрий Щербак говорит, что не ходил в союз, потому что там все были стукачами. На меня тоже оказывали давление, чтобы был доносчиком - я потерял и книгу, и университет, в армию попал. Те, кто имел книжечки, квартиры в Киеве и поездки в Болгарию, все были стукачами. Мне кагэбисты говорили: "Мы ничего не хотим от тебя. Нам надо знать, что ты никуда не влезешь". На месте тех, кто сотрудничал с советской властью, отошел бы сейчас от дел и даже мемуаров не писал бы. Но они остались на должностях в редакциях, издательствах. Если государство начнет люстрацию деятелей культуры, окажется, что те, кто ее проводит, не имеют морального права на это. Сейчас - и поздно, и рано. Надо ждать, чтобы появились новые люди.