- Нам 27 лет. Знакомились парами, а потом треугольник замкнулся, - здоровается с земляками ровенский поэт 51-летний Александр Ирванец. Протирает очки и осматривает полный зал городского драмтеатра. 30 сентября здесь состоялась первая за пять лет публичная встреча литературного объединения "Бу-Ба-Бу".
Помещение заполнено до последнего кресла. Слушатели сидят также на лестнице и под сценой. Некоторые добирались на автобусах из Киева, Луцка и Львова. Вход на творческий вечер бесплатный. Кроме стола, на сцене есть скелет совы на белой колонне. Птица развернута к зрителям хвостом. Этот символ поэты использовали на своем первом творческом вечере в 1987-м.
- У нас есть Прокуратор - Виктор Неборак, Патриарх - Андрухович и я, Пидскарбий. Значит, вы будете - Практикантами, - говорит Ирванец четырем местным молодым поэтам, выступающим на разогреве. Бубабисты по очереди трижды выходят к микрофонам. Некоторые стихи декламируют наизусть, другие - подчитывают с листов или со своих старых сборников.
Львовянин 51-летний Виктор Неборак посвятил "языковому закону" песню по мотиву народной "Котилася торба":
- Гад сичить до гада. Любить українську мову українська влада, - негромко напевает. Публика покатывается хохотом и аплодирует.
- Він пописав їй черево й горлянку, аж весь шалів, аж весь упав у дріж. Вона ж одно твердила: "Хоч заріж, я присягла навіки свойму Янку". Той саме відбував за зґвалтування, - читает свою поэзию "Нежность" Юрий Андрухович, 52 года. - Этой строкой я ни на кого конкретно не намекаю, - с улыбкой поднимает палец. - Не смог придумать рифму к "шапкокрадство". Поэтому изменил на "зґвалтування".
Андрухович выписал любимые строки со своих стихов. Но начинает из семейных высказываний:
- "Нагадай козі смерть" - бабушка Ирена. "Наш тато пішов у баню і цілком змився" - мама. "Життя — як мило, все змивається" - папа. "Гівно вони мені зроблять" - дед Марко.
- Спрашивают, религиозные ли "Бу-Ба-Бу" или нет? - зачитывает Неборак записку из зала. - Поодиночке или с семьями мы ходим в храм. А в полном составе собирались в церкви только раз - в Ровно на свадьбе Ирванца. Вот такая религия на всех трех.
- Еще были в Софии в Стамбуле, - напоминает Ирванец.
- Да, Саня. Только это была мечеть! - смеется Андрухович.
Остальные записки поэты обещают почитать в дороге.
- Ирванца нужно слушать не в театре, а в естественной среде - на улице, в подземке, в переходе, на заводе, в дизеле каком-то на Шепетовку, - шепчет другу в зале парень лет 20. - Там он будет выглядеть органичнее, чем среди теток в костюмах. Его пьеса "Электричка на Пасху" - хорошая штука. Только жаль, что ни один режиссер не взялся поставить ее в вагоне на вокзале. Я там в массовке и даром постоял бы.
После концерта из зала идут студенты с книгами. Поклонники дарят Ирванцу несколько роз и китайский веник от пыли.
- Подпишите мне, чтобы я и через 20 лет этот вечер помнил, - юноша протягивает поэту чистый лист бумаги. Тот пожимает плечами и смотрит на стоящих в очереди без книг.
- Я не Киркоров, листы из тетрадей не подписываю, - отдает бумажку и уходит со цены.
2 
1
Комментарии