"Кость Петрович уписался бы от этого"

 

"Этот конек, который пашет землю — наш Костя Петрович, — показывает барельеф на кресте, что на могиле мужа, актриса Ада Роговцева, 69 лет. — Его любимая песня — "Там за лесом, за лугом ходит казак за плугом". Эти слова и написаны на кресте".

22 июля, во вторую годовщину смерти Константина Степанкова, его семья и друзья собрались на кладбище в селе Октябрьское, под Киевом.

За полчаса до начала панихиды Ада Николаевна сидит под сосной с дочкой Екатериной, 34 года, и своим продюсером Ириной Зильберман. Роговцева в длинной шифоновой коричневой блузе и широких штанах. Курит тонкую сигарету.

— Кто хочет воды — там под деревом, — беспокоится о гостях.

Внук Алексей, 14 лет, приносит маме, Екатерине, бутылку минеральной воды. Сын Роговцевой и Степанкова Константин, 44 года, держит на поводке афганскую борзую Духа. Жены Ольги и 6-летней дочки Дарьи с ним нет — поехали отдыхать в Крым.

Пани Ада ставит возле могилы пластмассовое ведро с цветами, подгребает песок, чтобы ведро не упало. Возле креста — корзина гвоздик от Союза кинематографистов и немного привявшие розы с карточкой "От президента Украины".

— Это мне Виктор Ющенко прислал в день рождения, 6 июля, — говорит Роговцева. — К Константину Петровичу он хорошо относился.

Актер Владислав Заднипровский дарит ей бордовые розы и трижды крестится возле могилы.

Отец Леонид приходит ровно в 14. Пани Ада снимает с шеи платок и повязывает на голове. Становится возле молодой акации и обнимает ствол правой рукой. Сын Константин кладет руки на плечи матери.

— Как красиво на могиле три свечи выросли, — говорит соседка Валентина Артюх о длинных зеленых стеблях, похожих на еловые веточки. — Степанков такой компанейский был. Как будто всю дорогу с нами.

Роговцева и Степанков купили дом в Октябрьском в 1982-м.

— Простых людей, как мы, абажал, — добавляет односельчанка Мария Давыденко, 63 года.

Отец Леонид освящает крест из песчаного камня и начинает панихиду за упокой души. Тем временем актер Владимир Талашко, 60 лет, нарезает огурцы и раскладывает в одноразовые тарелки.

— Степанков был моим учителем и отцом. Мой отец умер слишком рано, — тихо говорит.

После речи священника Роговцева снимает платок с головы.

— Костя Петрович меня все время спрашивал: почему ты тратишь все, что у тебя есть? Я говорю: потому что и ты — такой же. Он жаловался, что у нас не будет за что похоронить. Я отвечала: нас государство похоронит. Государство распалось, и мне Господь Бог дал силы не обращаться ни к кому, — четко говорит последние три слова. — Только Кабинет Министров дал тысячу рублей, чтобы купить камня. Гранитный памятник мы не хотели. Выбрали такой камень, который вбирает солнышко и отдает его.

Проект креста разрабатывала вся семья. Замысел воплощал скульптор Николай Малышко, который делал памятник поэту Василю Стусу.

— Благодарю Владимира Талашко и Александра Бондаренко за то, что помогли привезти камень из Тернополя. Благодарю внука Алешу, который к могиле тачками песочек возил. Я так устала, что не могу яичницу сжарить. Так Катя привезла горячих пирожков, водки — сколько хотите, — пани Ада приглашает к столу.

Талашко ставит на могиле Степанкова пластиковый стаканчик с водкой и два пирожка.

Жители Октябрьского (старое название — Жеребятин) заводят под гармошку "Дан приказ эму на запад, ей в другую сторону, уходили комсомольцы на гражданскую войну".

Сейчас актеру тяжелее пробиться, чем раньше

— Костя Петрович уписался бы от этого, если бы увидел, — смеется к дочке Роговцева.

Степанкова похоронили рядом с сестрой Лидой, которая умерла в 2002-м.

— За год до смерти Костя Петрович попросил мою подругу Майю пойти с ним на могилу к сестре Лиде, — рассказывает Роговцева. — Постоял там очень грустно. Майя говорит, как будто примерялся. За две недели до смерти позвал Катю и меня:

— Девочки, садитесь и скажите, где будете меня хоронить.

— Ты знаешь, что я буду лежать в селе. Я знаю свое место, уже его потрогала, — отвечаю. Он говорит: куда ж я от тебя? Костя всегда принимал мой выбор — у нас в семье была формула: "Ада хочет". Он бы лежал спокойно и среди Ивана Миколайчука и Лени Осики — ребят, которых очень любил.

Ада Николаевна предлагает сесть рядом на траве.

— Еще позавчера здесь был мусорник, — показывает на расчищенное место возле кустов. — Костя Петрович, когда умер, забрал с собой мои силы, — вздыхает. — Когда-то у меня здесь было все как у довженковской бабы: фасоль, картошка, свекла, редька... Держала корову, кур, кролей. Он сердился, ругался, но помогал. Сейчас 25 соток пустуют. Думаю перейти на садик и цветы.

Говорит, что пробудет в селе еще десять дней. А потом отправится в Москву, где в театре Вахтангова задействована в спектакле "Будьте здоровы".

Затем поедет в Уфу играть в спектакле "Париж спросонья". За год Роговцева успела сняться в четырех российских фильмах.

— Я не устаю на съемках, потому что ко мне нежно относятся. В сериале "Девять жизней Нестора Махно" сыграла мать Махно. Когда будет премьера, не знаю, — грызет длинную травинку. — Не скажу, что это роли, которые очень интересно играть. Интересно было играть мамашу Кураж, "Варшавскую мелодию".

А какую роль хотели бы сыграть?

— Никакую, — пани Ада обрывает траву. — Хочу только к 70-летию сделать три пьесы. Очень разные: украинскую классику, американскую сентиментальную историю и об актрисе-примадонне. Может, осенью в театре имени Франко сыграем "Варшавскую мелодию-2".

Как думаете, будут ваши внуки актерами?

— Я бы им не советовала. Сейчас актеру тяжелее пробиться, чем раньше. Хотела, чтобы Леша был оператором, а Даша, по-видимому, будет танцевать, потому что ее мать — хореограф.

По пути с кладбища спрашиваю случайную прохожую, где дом Роговцевой.

— Второй после дома из красного кирпича с высоким забором.

Через несколько сот метров проезжаем свежевыкрашенные зеленой краской ворота и скромный одноэтажный домик.

×