— Когда началась война, буквально на каждом столбе висело объявление о выезде в Россию. Автобусы ехали в Краснодар, Ростов, — рассказывает по cкайпу 37-летний Сергей из Донецка. Фамилию просит не указывать. Неделю назад вернулся с семьей из России, куда выехали в июле прошлого года как беженцы.
Сергей невысокий, с бородой, голова побрита наголо. Из шкафа достает парик. Говорит, возвращался из России под чужой фамилией. За каждым словом матерится.
— Я в Донецке водителем работал, таксистом подрабатывал. Жена в ателье швеей работала. Своего жилья не имели, снимали. В России обещали: все кто приедет — получат жилье. Привезли в Краснодар, там собрали паспорта вроде бы для получения статуса беженца. Кормили раз в сутки. Россияне говорили, что устроят формальности и сразу решат с жильем. В действительности ждали, пока соберутся люди, чтобы везти в Сибирь. На выбор предложили Красноярск и Иркутск. Мы выбрали первый город. Документы наши отдали проводникам. Обещали: как приедем, нам их раздадут.
В комнату заглядывает жена Сергея — блондинка с накрученными волосами.
— Юлька черная от природы. Когда надумали убегать, то купили несколько пачек краски. Ежедневно ее красил, чтобы посветлела, — добавляет Сергей. — В Красноярске поселили на какой-то базе. Немного легче было тем, кто с детьми. Им вроде дали какие-то лачуги. Но в очень страшном состоянии. Сразу верили, что россияне просто не ожидали такого наплыва беженцев. Вот-вот выделят деньги и все будет: помощь, жилье и работа. Через два месяца поняли, что обманули. За жилье сказали платить пять тысяч рублей — это около двух тысяч гривен. А где их взять?
— Ну, не ври уже так, — жратву нам иногда давали. Крупу, тушенку, варенье, растительное масло. Раз на две недели сначала получали, — говорит Юлия.
— В сентябре начали искать работу. Поехали в Санкт-Петербург, — продолжает Сергей. — Юлька продала все золото, я — айфон. Так собрали деньги на билеты. Паспортов нам так и не выдали. На руках имели справки о статусе беженцев. Нас по той справке никто на работу брать не хотел. В начале октября устроился в коммунальную службу. Платили 8 тысяч рублей, хотя местные за эту работу получали 12. Снимали малюсенькую комнату за 5 тысяч. Юлька пошла торговать на базар. О том, чтобы вернуться домой, начали говорить в конце января. Тогда услышали, что в Госдуме обсуждают закон, что беженцы из Украины — это иностранные граждане и на российской территории могут находиться до трех месяцев. Стали искать, как сделать новые документы. В то, что сдадим справки о статусе беженцев и нам вернут украинские паспорта, как-то не верилось. Разговорился с одним на работе, пообещал помочь. За 11 тысяч рублей купили поддельные документы. Нас проинструктировали, как пройти проверку на границе. Возвращались в Донецк через Ростовскую область. Людей много назад едет. Мы трое суток ожидали, пока пропустили. Придумали историю, что мы россияне, едем на похороны родственника. Пока ждали, со многими разговаривал — все верили в безбедное будущее в России, но никто этого не получил.
В Донецке семья опять сняла жилье. Однокомнатные квартиры до войны стоили 2,5 тыс. грн. Сейчас платят 1000 грн.
— По телевидению показывают, что здесь все разбомблено. Нифига. Киевский район сильно пострадал, Кировский. А остальные — более-менее. Удивился, что детсады и школы работают. Думал, из Донецка уже все выехали. Понятия не имею, как назад вернуть украинское гражданство. С друзьями встречаемся, выпиваем. Денег мне одолжили. Ищу работу, возможно, пойду грузчиком в супермаркет. В Россию больше не хочу.
3 
1
Комментарии