"Страх перед ядерной войной не позволяет Западу в полной мере помогать Украине" - Энн Эпплбаум

Мнения в The Atlantic историка Энн Эпплбаум

В большинстве случаев, когда главы государств говорят о ядерной войне, они говорят осторожно и размеренно, признавая серьезность ядерного табу и последствия его нарушения. Владимир Путин придерживается иного подхода. Выступая несколько лет назад на своей ежегодной внешнеполитической конференции, он без улыбки размышлял о последствиях ядерной войны.

"Мы отправимся в рай, как мученики, а они просто умрут", - сказал он.

На той же конференции в прошлом месяце прислужник его режима Федор Лукьянов спросил Путина об этом: "Вы сказали, что мы попадем в рай, но мы же не торопимся туда, верно?". Путин не ответил. Секунды тикали. Лукьянов сказал: "Вы задумались. Это сбивает с толку". Путин ответил: "Я сделал это специально, чтобы вы немного понервничали".

Я сделал это специально, чтобы ты немного понервничали? Почему он хочет, чтобы кто-то беспокоился? Потому что страх - не просто чувство или эфемерная эмоция. Это физическое ощущение. Он может сжать желудок, кинуть в холодный пот, заставить сердце биться быстрее. Страх может исказить то, как вы думаете и действуете. Это может быть настолько парализующим, что люди всегда пытались заставить других людей бояться. Если можете заставить врагов бояться, они не будут противостоять вам, потому что не смогут. Тогда сможете выиграть битву или войну, даже не сражаясь.

Путин - офицер КГБ, который умеет манипулировать эмоциями, прежде всего страхом. В течение 20 лет он стремился вызвать страх внутри России. В отличие от советских предшественников, он не расстреливает, не арестовывает миллионы людей. Вместо этого, использует целенаправленное насилие, специально разработанное для создания страха. Когда журналиста-расследователя Анну Политковскую застрелили в подъезде ее московского подъезда, а бизнесмена Михаила Ходорковского посадили в тюрьму на 10 лет другие журналисты и бизнесмены получили сообщение. Когда оппозиционера Бориса Немцова убили, а Алексея Навального отравили, эти инциденты тоже стали сигналом. Это не массовый террор, но столь же эффективен. Страх удерживает Путина у власти, заставляя людей бояться протестовать, вести независимый бизнес или деятельность любого рода.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Политическая задача из Кремля – взять Бахмут" – Игаль Левин

Путин также стремится посеять страх в мире. Особенно в демократическом. Он делает это, подшучивая над ядерным оружием на конференциях и везде. Это не раз было центральной темой его публичных выступлений. Российская пропаганда на протяжении многих лет делала это. Фотографии грибовидных облаков регулярно появляются в вечерних новостях РФ. Угрозы нанесения ядерного удара по Украине звучали неоднократно, еще в 2014 году. Армия России отрабатывают ядерные удары как обычную часть военных учений. Еще в 2009 году они разыграли военную игру, которая включала сброс ядерной бомбы на Польшу.

Эта постоянная, повторяющаяся ядерная угроза, которая началась задолго до нынешней войны, имеет цель - заставить НАТО бояться защищать Польшу, Украину, и вообще бояться спровоцировать или разозлить Россию.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Китай становится все большим стратегическим вызовом для западных партнеров Украины

В последние несколько недель Путин и те, кто ему вторит, снова пытаются нагнетать страх. Российские тележурналисты теперь регулярно намекают на ядерную войну в том же полусерьезном, полузловещем тоне, хладнокровно называя Третью мировую войну "реалистичной".

Министр обороны РФ Сергей Шойгу призвал своих американских, британских и французских коллег обвинить украинцев в подготовке грязной бомбы, несмотря на то, что в украинцев нет ядерного оружия, что сразу вызвало подозрение, что россияне сами это планируют. Российские ядерные угрозы теперь повторяются и усиливаются такими разрозненными лицами, как британский политик Джереми Корбин и технический миллиардер Илон Маск, становясь все громче с каждой украинской военной победой. Неудивительно, что беспокойство, вызванное этими угрозами, сформировало американскую и европейскую политику в отношении Украины, как и предполагалось.

Страх объясняет, почему мы, на Западе, дали Украине одно оружие, но не дали другое. Почему нет самолетов? Почему нет современных танков? Потому что Белый дом, правительство Германии и другие опасаются, что одно из этих видов оружия пересечет невидимую красную черту и вызовет ответный ядерный удар России. Страх также формирует тактику. Почему украинцы чаще не наносят удары по военным базам или инфраструктуре на территории России, которые используются для нападения на них? Потому что их западные партнеры попросили Киев этого не делать, опасаясь, опять же, эскалации.

Страх также заставляет нас относиться к неядерным актам террора как к менее важным, менее пугающим, менее заслуживающим ответа. Прямо сейчас Россия нацелилась на украинские электросети, открыто стремясь лишить миллионы украинцев электричества и воды. Эта политика может привести к массовым эвакуациям, даже массовой гибели людей, может быть, даже в таких же масштабах, как тактическое ядерное оружие.

Украинцы обвинили россиян в том, что те готовятся взорвать дамбу Каховской ГЭС, которая, в случае прорыва, затопит Херсон и другие населенные пункты. Если бы небольшая террористическая или экстремистская группировка хотя бы намекнула на столь же сокрушительный удар, на Западе уже бы спорили о том, как заставить их остановиться. А поскольку это Россия, и обычное оружие, мы не думаем в контексте возмездия или ответа. Мы чувствуем облегчение, что люди будут умирать, потому что замерзли в неотапливаемых квартирах или утонули в искусственном наводнении, а не от ядерных осадков.

Но даже, когда мы чувствуем страх, когда действуем в соответствии с этим, даже когда позволяем ему формировать наше восприятие войны, мы все еще не знаем, эффективны ли наши реакции. Не знаем, предотвращает ли наш отказ передать Украине современные танки ядерную войну. Не знаем, приведет ли передача F-16 к Армагеддону. Не знаем, мешает ли Путину передача Киеву дальнобойных боеприпасов, сбросить тактическое ядерное оружие или использовать любое другое.

Напротив, некоторые из этих решений могли иметь прямо противоположное влияние. Наши добровольные ограничения вполне могли подтолкнуть Путина к мысли, что американская поддержка Украины ограничена и скоро прекратится. Наша настойчивость, чтобы украинцы не причиняли вреда России или русским в целях собственной защиты, может объяснить, почему война затягивается. Возможно, наша ядерная тревога на самом деле побуждает его совершать неядерные массовые злодеяния. Он делает это, потому что считает, что не столкнется с какими-либо последствиями, потому что мы не пойдем на эскалацию.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Придется расставлять неприятные приоритеты: защищать жилые объекты или инфраструктуру" – сэр Лоуренс Фридман

Учитывая растущую популярность слова сдержанность, мы должны рассмотреть, как эта концепция может не только продлить войну, но и привести к ядерной катастрофе. Что, если призывы к миру на самом деле укрепляют глубокую веру Путина, которую он неоднократно высказывал, что Запад слаб? Перед войной западные поставки оружия в Украину были ограничены из-за подобных опасений. Никто не хотел провоцировать Россию, предлагая украинцам что-то слишком сильное.

Оглядываясь назад, эта осторожность оказалась губительной. Это означало, что Путин думал, что Запад не придет на помощь Украине. Это оставило Украину менее подготовленной, чем она могла быть. Если бы мы вооружили Украину, то могли бы предотвратить многие трагедии, которые развернулись на оккупированной территории. Если бы мы помогли превратить Украину в трудную мишень, вторжения могло вообще не произойти.

Я, конечно, не могу доказать, что это правда, потому что никто не может. Не можем обратиться к своду правил, опубликованной военной доктрине или любому другому документу, чтобы выяснить эти вопросы, потому что в России нет институтов, регулирующих использование ядерного оружия, да и вообще нет институтов, которые могли бы сдерживать или уравновешивать президента.

При единоличной диктатуре решение о применении ядерного оружия лежит в голове одного человека. Поскольку в этой голове больше никто не живет, никто не знает, что его действительно спровоцирует или где на самом деле его красные линии.

Единственный ориентир, который у нас есть, это прошлое. Учитывая поведение Путина в прошлом, мы должны хотя бы рассмотреть возможность, что вооружая Украину, поддерживая ее, мы также предотвратим применение ядерного оружия против украинцев.

Несмотря на его браваду по поводу мученичества, если Путин искренне верит, что российская ядерная атака будет иметь "катастрофические последствия", выражаясь языком советника по национальной безопасности Джейка Салливана, то вряд ли он ее осуществит. Чем меньше страха мы покажем, тем больше будет бояться сам Путин.

Украинцы нас уже опередили. Одна знакомая из Украины недавно рассказала, что на всякий случай меняет окна в своем доме, чтобы сделать их более герметичными. Но она не убежала, а научилась не позволять страху деформировать свои решения. Мы должны научиться тому же.

Единственное, что знаем - до тех пор, пока Путин считает, что с применением ядерного оружия не выиграет войну, пока считает, что это вызовет беспрецедентный международный и западный ответ, возможно, включая уничтожение его войск и флота, его систем связи, и экономики, до тех пор не будет их использовать.

Он должен верить, что ядерный удар станет началом конца его режима и его самого. И мы тоже должны в это поверить.

Перевод Gazeta.ua

×