Вечером 16 мая в Семеновский райбольнице Черниговской области умерла Кристина Гаврикова, 11 лет, через 1,5 мин. после укола антибиотика цефтриаксом. У нее была аллергия на такие лекарства.
Через 10 дней после гибели в семье Гавриковых траур. На столе стоят фотографии Кристины с черной лентой. На улице до сих пор сохнет ее одежда. Матери ежечасно дают успокоительное. У нее третья группа инвалидности и первая степень истощения — недавно лечилась от рака.
— Кристина была долгожданным ребенком, — говорит 40-летняя Светлана Гаврикова. — Разница со старшим сыном Алешей девять лет. Мы не решались заводить второго ребенка, потому что были проблемы со здоровьем. Но так хотелось девочку. Она была, как солнышко. Увидит, что бью комара: "Мамочка, он жить хочет". Идем по улице, собака майских жуков ест. "Мамочка, давай хлеба купим, щенок голодный".
До болезни Светлана Ивановна шесть лет работала медсестрой:
— Переживала за дочку. Малейшее проявление болезни, веду к врачам. Все назначения выполняла. С 2005 года веду две тетради. Записываю, что и сколько врач назначил, что колола и в какое время.
24 апреля Кристина простудилась. Напух подчелюстной лимфоузел.
— Участковый педиатр Лиза Борисевич прописала антибиотики цефтриаксом и нурофен. Но через два дня дочку осыпало. Педиатр отменила лекарства, прописала противоаллергийные. Через 18 дней дочка пошла в школу. Проходила три дня, а под вечер 15 мая говорит: "Трудно дышать, плохо". Уколола ей ношпу и э уфилин, назначенные педиатром, утром еще кубик ношпы. Как будто стало легче. Где-то в три пришла с одышкой. Я повезла ее к педиатру. Она осмотрела, написала в стационар с диагнозом острая респираторная вирусная инфекция с астматическим компонентом.
Колют наугад, потому что нет лаборатории
В инфекционном отделении медсестра Валентина Пупко набрала в шприц цефтриаксома.
— Я говорю, ребенок аллергик. А она помолчала, раз — и уколола Кристину в ягодицу. Развернулась и пошла. Здесь дочка в крик: "Мамочка, мне дышать ничем". Сделал несколько шагов и упала мне на руки. Губы и ногти посинели, изо рта пошла пена. Выскочили санитарки, повезли в реанимацию. Через минуту оттуда вышла главный педиатр района Таиса Иваненко: "Анафилактический шок". Я все поняла. Хотела поцеловать ей ручки, пока теплые. Не пустили.
Милиционеры возбудили уголовное дело по факту неподобающего выполнения врачами своих обязанностей.
— Знала о круговой врачебной поруке, — рассказывает мать. — Теперь столкнулась с ней сама. Врачи вызвали женщину-патологоанатома. Не сказали ей, что ребенок умер после укола. Та написала причину смерти "вирусная пневмония". Я была в шоке. Пошла к прокурору. Ему о смерти даже не сообщили.
Через несколько дней девочку похоронили.
— После похорон выяснилось, что из истории болезни исчезло первое направление, где было написано "ГРВИ с астматическим компонентом". Зато появилось "ГРВИ, оструктивний трахеобронхит, дыхательная недостаточность". Нигде не записано об уколе. Патологоанатом указала отек легких, токсичный шок, вирусную инфекцию, трахеобронхит, вирусную пневмонию. Ни одного слова об анафилактическом шоке.
С главным врачом и его заместителем пообщаться не удалось.
— Ребенок погиб, потому что ему не сделали пробу и вовремя не укололи адреналин, — говорят врачи, которые просили их не называть. — В нашей больнице не заведено делать пробы. Поднимите в архиве истории болезней. Нигде и слова о пробах. У нас колют наугад, потому что нет лаборатории.
Объяснить решилась педиатр Лиза Борисевич:
— Укол делали, это сказано в объяснении медсестры. Цефтриаксом назначала я.
— Почему не сделали подкожную пробу?
— Медсестра ввела пробную дозу 400 тысяч единиц, — педиатр показывает приказ Минохраны здоровья N127 от 2002 года.
Однако там написано, что подкожные пробы делают в предплечье, а не ягодицу. Если человеку стало плохо, следует уколоть адреналин, обколоти место укола адреналином. Что не делала медсестра.
3 
1
Комментарии
12