Второй год Леонида Боровская из села Закупное Чемеровецкого района Хмельнитчины не выходит за пределы двора. Ходит с палкой. В прошлом году 9 июля она отравилась на местном складе с ячменем, где работала разнорабочим.
— Работала с 23 июня, — вспоминает Леонида Боровская, 50 лет. — С первого дня болела голова,тошнило, но внимания не обращала. А 9 июля земля поплыла из-под ног, головокружение, началась рвота. Упала на скамью. Инженер по технике безопасности "скорую" не вызвал.
— Пришел к нам домой, — добавляет 48-летний Александр Боровский, муж Леониды. — Говорит: "Забирай жену". А она сама лежит на скамье, в бетонном помещении.
Мужчина отвез жену в райбольницу. Той становилось хуже. С диагнозом "острое ингаляционное отравление ядохимикатами" положили в реанимационное отделение. Через трое суток перевели в гастроэнтерологическое. Потом выписали, однако Леонида Федоровна опять попала в больницу, уже областную. Потом лечилась в Днепропетровске, Киеве. Сейчас хочет оформить инвалидность. Спустя полгода после отравления в ее крови обнаружили дуст и гексохлоран.
— Признаков инвалидности мы не видим, — говорит 50-летняя Людмила Гураль, глава врачебно-консультативной комиссии при Чемеровецкой поликлинике. — Областной невролог рекомендовал женщине обследоваться в психоневролога. Так как рекомендовали в Днепропетровске и в Киеве. У женщины астеноневротический синдром.
Показывать историю болезни районные врачи отказываются. О несчастном случае на производстве больница должна сообщить в санэпидемстанцию, работодателю и в фонд социального страхования. Врачи сообщили лишь первым.
— Мы выезжали на место, но сами не можем проводить расследования. У нас нечем брать пробы на ядохимикаты, — говорит главный санитарный врач района Василий Мазур, 56 лет. — Хотя мы установили превышение пыли на складах в 7,15 раза. Если в пыли есть ядохимикаты, то со временем они накапливаются в организме.
— Вам не скажут ничего плохого о тех складах, потому что то единственное место в селе, где есть работа, — говорит бывшая работница частного хлебоприемочного предприятия Татьяна Фурман, 40 лет. — Меня тоже посылали на те склады. Только открыли дверь, глаза стало разъедать, стало тошнить. А начальство кричит. После того мне еще дома пару дней плохо было.
Ради лечения семье Боровских пришлось продать корову и свиней. Остались кроли и куры. Леонида Федоровна не может их обслуживать, ее муж и отец — тоже, они инвалиды первой группы. За хозяйством присматривает 79-летняя Евдокия Степановна, мать Леониды.
— Когда была здорова, то всем была нужна, — плачет Леонида Боровская. — А как стала больная — то никому. Группы не дают, говорят, что симулянтка. Направляют в психушку. Да была бы здоровой, я вагоны бы грузила и туалеты чистила.
3 
1
Комментарии