Грань

Среди разных моих коллекций самая удивительная, наверное, — коллекция идентичностей. Т.е. чего-то такого, которое существует для каждого из нас в единственном числе: образ себя самого в собственном воображении, наша якобы-сущность, с которой мы себя отождествляем.

Множество идентичностей у одного человека — это признак шизофрении. Или во всяком случае, опасного к ней приближения. Заглядывание за грозную и в то же время обольстительную грань. Испокон веков человеку не терпелось переступить эту грань — но не на самом деле, не до конца, а только так, чтобы можно было вернуться. Отсюда — традиционные маскарады и карнавалы, сказки о мошенниках-трикстерах i комедии с переодеваниями-переименованиями. Однако в ситуациях, где переступание грани оказывается настоящим, а возврат — невозможным, нам не до смеха. Как в монашеских отречениях от предыдущей идентичности ради более полного отождествления с Абсолютом или в дерзких экспериментах с тотальной сменой идентичности в эзистенциалистских книжках и фильмах.

Не нравится, когда нас принимают за россиян

Меня, как и многих, забавляют ситуации, когда меня путают с кем-то другим. В Словакии я пытался разговаривать на словацком, меня принимали за югослава. В Чехии — за поляка. В Белоруссии, когда я разговаривал на украинском, меня принимали за белоруса. В Эдмонтоне билетерша в музее почему-то приняла нас с женой за немцев. А официант в индийском ресторане решил вдруг, что мы французы.

Я заметил, что и жену забавляет эта путаница: мелкое переступание грани, из-за которой всегда можно легко прыгнуть назад. Единственное, что действительно нам обоим не нравится и вызывает бурные протесты — это когда нас принимают за россиян. Не поэтому, думаю, что мы как-то их особенно не любим или не сочувствуем, — скорее наоборот. Просто мы ощущаем: это уже не забава. Это — та грань, переступив которую, можно и не вернуться.