Галичине в этом году 9 мая следовало бы помолчать - аналитик Орест Друль

Сейчас часто говорят, что к разговорам о федерализации страны привели национально настроенные активисты. Есть ли в этом правда, Gazeta.ua разговаривает с львовским аналитиком Орестом Друльом.

"Есть разные понятия национализма. Сейчас мы под национализмом почему-то понимаем радикальный национализм. Нам набрасываем, что каждый национализм есть злой. Не каждый. Предел зла начинается с ксенофобского национализма. Ежегодно на этом хотят сыграть. Следующим испытанием станет 9 мая. Праздник, или не праздник? Победа над кем? Галичине этого года следовало бы помолчать, - говорит Орест Романович. - Учитывая, что сейчас мы находимся в очень критическом состоянии, со стороны России от нас ждут ошибок."

 

Не многовато ли у нас памятников Степану Бандере? Если их снять, конфликт будет исчерпан?

- Памятники Бандере стоят практически на огороде - в каждом маленьком городке. За пределы Галичины не распространяются. Никто не навязывает, чтобы их ставили в Макеевке. Так же можно сказать, что много памятников Тарасу Шевченко. Если проанализировать его творчество, можно найти много моментов про москалей, жидов, униатов. Его можно считать своего рода "бандеровцем". Если бы советская коммунистическая власть прикрепила ему ярлык националиста, он бы на Востоке сейчас не воспринимался. Они же его захотели приватизировать, сделали революционером, поэтому он там нормально воспринимается.

То же самое с Бандерой. Скажем, Роман Шухевич в своих действиях был круче Бандеру, но на Востоке воспринимается спокойнее. Потому что страшный образ создали именно с Бандеры. И язык, и герои есть лишь индикаторами нашей разности, а не причинами. Что для нас Бандера? Он не является тем, кто пролил кровь невинных поляков. Это - символ устойчивости. Им он стал с момента выступления на украинском языке на суде в Варшаве. Поэтому это памятники не Бандере конкретно, а несокрушимости украинского духа.

Можно было бы ставить памятники Андрею Шептицкому. Но это бы трактовалось тогда как религиозная непримиримость и было бы причиной раздора на конфессиональной почве - почему памятник католикам, а не православным? Есть два способа решить эту проблему. Или на Западе начать ставить такие же памятники, как на востоке, то есть нам изменить свою идентичность. Или создать толерантный к Бандере императив. Я не говорю, чтобы он стал на востоке национальным героем. Его должны воспринимать так, как на Западе относятся к Паше Ангелиной, или Алексею Стаханову.

Кто первым пойти на компромисс?

- Никто, здесь должно быть движение навстречу. Это делалось во времена Виктора Ющенка. Тогда на телевидении ввели голосование "видатний українець". Тогда легализовали Бандеру в мысли Центральной Украины. Именно тогда масонское сектантское поздравления "Слава Украине" считалось очень националистическим. Теперь оно хорошо прижилось в Центральной Украине.

Мы потеряли 23 года. Что еще за это время было сделано на объединение страны и истиранию грани - сколько денег выделено, учебников напечатано, просветительские программы? На что мы надеялись? Ведь могло уже вырасти "нормальное" патриотическое поколение.

 

- Надо не грань стирать, а внедрять толерантность. Я воспринимаю одессита таким, какой он есть. И я не являюсь миссионером, несущий ему свою правду. У него есть своя и базовое желание строить собственную жизнь. И я буду протестовать, когда мне навязывать чужие принципы - шансон, блатняк.

Провозглашение европейских идеалов - это как раз было движение в европейском направлении. А принципы Европы - признание достоинства другого и утверждение своего достоинства, способ компромисса и общежития, где конкретный человек является ценностью. Да, процесс затянулся. Европа долго была на уровне деклараций, но имитация - это уже первый шаг.

Простому рабочему, который выходит в Донецке на пророссийский митинг, что мешает жить? Именно в быту - украинский язык, не те фильмы на телевидении?

- Жители восточных регионов пассивные и более патроналистские. Поэтому пассивных людей пугает наша активность. То, что мы говорим на украинском, для них уже есть плохо. Не потому, что их раздражает украинский, а потому, что мы его отстояли, следовательно можем доминировать. Доминантов воспринимают как угрозу. А против угрозы протестуют. А тут мы еще и в Европу захотели. Итак - снова отрыв от устоявшихся образцов.

Мышление такого человека такое: надо иметь царя хорошего, Путин - хороший царь, и хорошо в России жить. А о том, что нефть дорогая и поэтому лучше жить, не говорится. Это замена свободы на благосостояние. Почему? Потому что свобода - это ответственность. За себя, за судьбу свою и страны. Если я свободу отдаю, имею себе царя, то тревогу и ответственность с себя снимаю. Тогда имею право только критиковать царя, если он будет плохим. Так человек получает психологический комфорт.

Я бы ни идеализировал галичан или Правобережную Украину. Здесь тоже есть такое мышление. Но прослойка тех, кто не хочет продавать свою свободу а сам планирует свою жизнь, здесь больше.

В какой исторический период Восток и Запад чувствовали наибольшую неприязнь?

- Во времена революций - 2005-го и 2013-2014. Но для Украины ось "антироссийский-пророссийский" нехорошая. Лучше бы был просто "арусский" статус. Чтобы мы относились к России так же, как к Финляндии, Норвегии, Австралии. Нам как-то безразлично как к нам относятся норвежцы. Хотелось бы, чтобы хорошо, но если плохо, то мы по этому поводу очень переживать не будем. А если кто-то из российских сенаторов о нас плохое слово скажет, нас уже безумно возмущает и тревожит, вызывает агрессию.

А когда это противостояние между Востоком и Западом Украины было больше стерто?

- В Советском Союзе. Хотя в Галичине и тогда чувствовалась "инаковость". Это не вражда, это чуждость. А чуждость в архаическом обществе ассоциируется с врагом. Если же общество развивается, то начинает осознавать, что чужой - не всегда враг. А может стать и партнером. Федерализм как раз потому еще сейчас и не время, потому ощущение чуждости у нас еще равна враждебности.

Почему мы отдали Крым?

 

- Не было власти. Не уверен, что было бы лучше, если бы мы начали воевать. Были бы другие шаги с нашей стороны - и другие со стороны России и Европы. Сможем Крым вернуть только если Россия станет слабее. Или другой вариант предлагает американский политолог Александр Мотыль. Он говорит, что надо пойти на риск и провести в восточных регионах референдум. Но перед тем пригласить иностранных наблюдателей и возможно даже миротворческие силы ООН. Социология показывает, что большинство голосов будет на нашей стороне. При том, чтобы отделить регион, надо ввести немного другую шкалу - увеличить планку голосов "за".

Что сейчас президент России сделает с Крымом?

- Ему бы следовало лепить из Крыма витрину - как хорошо у нас жить. Мог бы давать больше прав татарам, вводить их на должности и в парламент. Но судить трудно, ибо у Путина другое представление о нормальности.

Что нужно, чтобы Россия стала слабее?

- Она может такой стать только за счет падения цен на нефть. Многое зависит от Обамы и ресурсов США - сколько они выпустят на рынок своих природных ресурсов. Это делается не сразу. Поэтому "ослабление" может произойти в следующие 5-6 лет. Да и запас прочности России велик.

Как нашим политикам следует действовать дальше?

- Приоритетом должны быть Европа и НАТО. НАТО слабо звучит в риторике политиков, и это ошибка. Кстати, этот силовой блок хорошо ложится на патронализм нашего народа: кто-то, кто защитит.

×