Город Краматорск в Донецкой области основали более 155 лет назад. Поселения людей в районе современного населенного пункта известны со времен неолита. Во времена позднего средневековья Донбасс стал частью Дикого поля. Эти земли также называли Слобожанщиной или Слободской Украиной.
В период индустриализации Краматорск получил статус города. В ХХ-ХХІ веках здесь развивалась машиностроительная и металлургическая промышленность. В городе работали заводы оборонной промышленности. До войны здесь проживало более 642,8 тыс. человек.
В 2014 году Краматорск был оккупирован. Здесь шли ожесточенные бои, однако украинским защитникам удалось отбить город.
Поэтому когда началось полномасштабное вторжение, было очевидно, что населенный пункт будет первоочередной целью российской армии. Однако оккупанты так и не смогли захватить его из–за героической обороны Бахмута.
Корреспондентка Gazeta.ua побывала в Краматорске и узнала, как живут люди в прифронтовом городе.
ЗАКРЫТ ПЛИТОЙ
По ул. Василия Стуса в самом центре Краматорска закралась тишина. Тротуар на пересечении дорог превратился в алтарь памяти – лампадки со свечами, цветы в черных лентах, похоронные венки и фотографии с людьми, память о которых будет жить вечно.
Здесь 27 июня 2022 года погибли 13 человек, 60 – получили ранения. Россияне ударили ракетами по ресторану RIA Pizza и торговому центру поблизости. Сегодня еще недавно популярное место стало безлюдным – разбитые витрины ювелирных магазинов, уничтоженные здания со стеклянными современными фасадами и разбитый ресторан, от которого остались только горы обломков.
Большинство погибших были работниками заведения, в то время посетители ужинали внутри ресторана и на летней террасе. После взрыва под завалами оказались более ста человек. Сейчас любой может зайти внутрь.
Медленно шагаем по пустым залам с обугленными стенами, побитой осколками барной стойкой, минуем упавшие на пол вытяжки на кухне. Видим широкий проем в стене: очевидно, здесь была дверь. За ними – что-то похожее на поле битвы, усеянное кусками кирпича в копоти. Под сожженными обломками и кружевом стекла валяется синяя кепка, а рядом оперся на одну ногу ободранный диван.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Уничтожение" Соловьева, шансон и изменения в отношении к РФ: как люди выживают в прифронтовом Славянске
Через несколько кварталов отсюда в ресторане на новую работу устроился бывший официант RIA Pizza 18-летний Арсений Коваленко. В день трагедии парень был на смене и обслуживал столики.
Арсений находит несколько минут, чтобы поговорить, хоть и делает это не охотно. Трудно вспоминать тот день, признается.
– Я просто иду, звук, вспышка, взрыв – и я лежу,– рассказывает сдержанно парень. Стоит в черном фартуке и белой рубашке. – Меня привалило железными конструкциями и сверху бетонной плитой. Если бы конструкций не было, меня бы раздавило.
В полной темноте Арсений слышал крики людей и звонок своего телефона.
– Мне кто-то пытался дозвониться, – вспоминает Коваленко. – Когда уже достали, тогда смог ответить, потому что меня зажало так, что не мог пошевелиться. Был в метрах десяти от эпицентра взрыва. Был закрыт плитой, чувствовал только вкус пыли и запах пороха. Только через пять минут что-то услышал, потому что оглушило сильно. Возле меня лежали свои – и я их почему-то не слышал.
БЛИЗКО К ФРОНТУ
Спасатели вытаскивали Арсения из-под завалов. Приподняли конструкцию и доставали сквозь щель.
– Вылез и начал бежать к своим. Меня медик хватает за руку, я вырываюсь – тогда уже несколько врачей держали и вывели. Я знал, что там мои, хотел помочь. Начали осматривать, а потом вынесли нашу девочку-сушистку. Перемотали голову и забрали в больницу, потому что непонятно было, что со спиной.
С погибшими дружил тесно. Общались на работе и проводили свободное время. Большинство выживших в трагедии сразу выехали из Краматорска.
– Это рано или поздно произошло бы. Первый прилет был в отель, а потом рядом прилетело, – говорит Арсений. – Это было ожидаемо. Тогда было много людей в заведении, с одной девушкой Катей был с самого детства знаком. У меня тогда был второй день рождения, долго не мог поверить в случившееся.
После взрыва Коваленко лечился, потому что получил многочисленные травмы спины и ожоги. Часто с коллегами приходили в ресторан, чтобы почтить память друзей. Потом ездил в Винницу, чтобы отвлечься.
Через день куда–то прилетает, на улицах нет света
– Здесь нет нормальной жизни, – признается парень. – Через день куда-то прилетает, на улицах нет света. Сидишь дома постоянно, но со временем привыкаешь. Это не очень прикольно – не знать, куда прилетит.
В 2014 году семья Арсения после начала оккупации Донбасса уехала в другой регион. Никто не мог подумать, что война снова придет в их родной город.
– Ничего не работает, только несколько ресторанов. Торговые центры закрыты, работы нет. В том же Харькове больше открыто, хотя разница в 200 километров. В Краматорске остались единицы. Я учусь на сварщика, но работаю официантом, потому что работы в городе мало очень – кассиры, продавцы. В ЦУМ все боятся ходить, потому что может прилететь.
В городе загудела сирена – длинным протяжным звуком. На сигнал тревоги никто не реагирует, потому что его включают слишком часто, объясняет Коваленко.
– Нет смысла прятаться, – говорит парень. – Ее включают уже после того, как что-то прилетает. Очень близко к линии фронта, потому быстро все долетает. Когда в RIA взрыв был, то сирены не было. Телефон был в фартуке и упирался в горло – только через минуты три начала орать сирена.
ПРОРЫВ НА МАРИУПОЛЬ
К алтарю под клумбой приносят вещи, которые ассоциируются с погибшими – сладкую газировку, сигареты, кроссовки, резиновые тапочки, которые часто на кухнях носят повара. Ни один местный не проходит мимо – останавливаются, склонив головы.
Медленно в наушниках идет мужчина в шортах и футболке цвета хаки. Сквозь солнцезащитные очки не видно глаз. Останавливается через каждые несколько шагов и рассматривает место взрыва.
– Я – Олежка, – говорит приветливо с улыбкой мужчина. Вблизи видна аккуратная русая борода и загорелый нос.
Олег "Гонсалес" рассказывает, что сам родом из Северодонецка в Луганской области. Сейчас служит в армии и защищает Украину на фронте в составе разведывательного подразделения.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Спасенные от смерти и россиян: фото и истории животных, которым не дали утонуть после подрыва ГЭС
– С января этого года в Краматорске. Вступил в Вооруженные силы 24 февраля 2022 года, – рассказывает Олег.
Из Луганской области "Гонсалес" уехал еще до войны на Донбассе. Поехал на обучение и устроился в Польше на работу в сфере логистики. До полномасштабного вторжения жил за границей. Когда началась Великая война, он решил вернуться и защищать родную землю от россиян.
Взрослые говорили, что на Западе нас ненавидят
– Так не должно быть, – говорит Олег. – Знаю, что большинство уезжают, но здесь остаются женщины, дети, пожилые люди – кто-то должен их защитить и дать надежду на то, что все будет хорошо. Когда вернулся на Донбасс, то особых изменений не заметил, кроме того, что многие заняли четкую позицию по отношению к Украине. Луганская, Донецкая область всегда были русскоязычными. У большинства знакомых родственники в России. Было русское телевидение, из 20 школ – 20 русскоязычные. Часто взрослые говорили, что на Западе нас ненавидят. Сейчас я понимаю, что это ложь.
Сейчас мужчина живет в Краматорске и выезжает на позиции. Сначала приехал в Киев и хотел участвовать в обороне столицы.
– Тогда как раз "киевская кампания" начала стихать, а я приехал в отделение к своему другу, – вспоминает военный. – Из-за того, что я был без опыта, то не брали. А когда уже россияне отошли, то нас отправили на деблокаду Мариуполя, когда еще не знали, какая там катастрофа и кольцо в 150 километров. Поняли, что нас очень мало, нет никакой поддержки, мало оружия – и это самоубийство. Когда не удалось совершить прорыв на Мариуполь, остались на Запорожском направлении. Сейчас уже сражаемся на Бахмутском направлении.
ПАРНИ УСТАЛИ
Под Бахмутом зиму встретили не в окопах, говорит "Гонсалес". Жили в заброшенных местных домах.
– Меня грела душа, что ребятам в окопах гораздо труднее. Я был морально готов к этому, шел с холодной головой. Страшно было только когда танк начал стрелять в наш дом. Здание было не из кирпича, а из плит – это спасло. Ибо такие плиты танк будет долго разбирать. Начали постепенно собираться и отступать. В нашей бригаде не было больших потерь, но слышал истории о том, что в Краматорске в моргах все было переполнено. У нас другая ситуация, тяжелее всего было в январе-феврале.
Олег уже не верит в сказки русских военных о том, что они не знали, куда идут и почему. Кто-то из окупантов воюет ради денег, также повлияла пропаганда, но у них есть интернет и видят, что происходит, уверен мужчина.
Это символ – но его уже не существует
– Бахмут сейчас больше как символ. Его оборона – это психологическое давление. Бахмут находится в яме, он не нужен абсолютно. Просто у россиян была цель захватить его к годовщине полномасштабного вторжения. Но им это не удалось. Хотя там постоянно наши силы, однако сам город не имеет никакого стратегического значения. Даже у сел больше веса, потому что находятся на возвышенности. Никто не хочет находиться в яме, чтобы тебя сверху обстреливали. Это символ – но его уже нет.
На фронте продолжаются контрнаступательные операции. Однако все, что видят украинцы – только начало, признается Олег.
– Я считаю, что только когда нам дадут настоящую ударную технику, авиацию – только тогда что-то может начаться. Нас меньше, но больше мотивация у людей, чем у россиян. Ребята устали, но знаю, что мало кто хочет домой. Здесь некоторые гражданские не очень хорошо относятся к украинским военным, но боятся что-нибудь сказать. А вот у меня есть знакомая медик, рассказывала, что ей говорили: "Это еще нужно посмотреть, кто кого обстреливает".
Для военного показателем отношения к военным, которые большинство времени живут в городе, являются цены в магазинах. Они здесь гораздо выше, чем в столице, признается.
– Там даже в "Сільпо" дешевле какие-то продукты. Мне в Киеве проще заказать что-то, чем здесь покупать, даже технику и так далее, – объясняет мужчина. – В Северодонецк возвращаться не планирую после освобождения. Там треть города разрушена почти. Плюс большинство, кто там остался, что-то ждали. В России они не нужны, здесь тоже. Не хочу, чтобы мои близкие рядом с такими людьми жили. В Донецк хотел бы вернуться. Каждый из ребят, с кем разговаривал, после победы хочет уехать куда-нибудь на острова, где минимальная цивилизация. Делать барбекю, смотреть на океан, чтобы отдохнуть головой.
"ВАШИ ПОВСТАНЦЫ"
В Краматорске ощущается дух города. На остановках люди ждут общественный транспорт, в магазинах стоят очереди, а по улицам гуляют мамы с колясками. Здесь работают гражданские больницы. В одной из них встречаемся с местной жительницей, медиком 36-летней Анной Щудро.
Женщина встречает в рабочем медицинском халате, имеет яркую внешность и вьющиеся волосы. Приглашает в свой кабинет: на столах горы бумаг, на полках и на полу стоят коробки с медицинскими средствами.
– Родилась в Краматорске, – рассказывает женщина и садится на кресло за рабочим столом. – Это уже не первая война в нашей жизни. В 2014 году не уезжала, потому что были пациенты, которых не могла покинуть. До полномасштабного вторжения, правда, работала в другой больнице. Но из-за уговоров родственников выехала из города на время, когда россияне обстреляли железнодорожный вокзал Краматорска. Тогда погиб мой друг, как раз волонтерил там. Обострение было под Славянском.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Некоторые истекли кровью в автомобилях" - история "азовца", пережившего теракт РФ в Оленовке
С 2014 года женщина не общается с живущими в России родственниками.
– Я иду по площади, там был захват админздания, я своей двоюродной сестре говорю, что здесь уже стоят российские войска. А она отвечает: "Ты говоришь мне неправду. Это ваши повстанцы". Были в оккупации тогда, а они не верили. Не думала, что снова война вернется в наш город.
Жить в прифронтовом городе для местных уже стало привычкой. Но самый страшный день в жизни был тогда, когда оккупанты ударили по вокзалу, вспоминает Анна.
– Привозили раненых. Взрыв услышали, а потом уже узнали, что произошло. Врачи-хирурги много видели за жизнь, но не выдерживали, когда видели детей без ног, без ручек, – утоляет волнение женщина, а ее глаза наполняются слезами. – Много раненых было. Девочка одна уже с протезами бегает, потому что у нее ножки пострадали. У ее мамы тоже нет одной ноги. Собирались эвакуироваться, братик ждал их на вокзале, а они вышли и попали под обстрел. Папа служит.
На вокзале в тот момент находилась полная площадь людей. Россияне знали, куда целятся, уверена Аня.
С друзьями делали "коктейли Молотова"
– Когда Великая война началась, то не было паники, страха. С друзьями делали "коктейли Молотова". Сейчас не хватает врачей, потому что многие уехали из города, а людей нужно лечить.
Жизнь в городе оживилась в последнее время. Жители ездят на местные курорты, а Анна недавно отдыхала в комплексе в Святогорске.
– Едешь по разрушенным улицам, мимо разбитых домов. Затем среди этого всего – гостиница, где купаются дети, сосны и свежий воздух. Такая жизнь продолжается, а выезжаешь за границы – возвращаешься снова в реальность. Но цены в Краматорске дороже, потому что сюда труднее везти. Но и говорят, что потому, что у нас зона боевых действий, то и зарплаты выше. К примеру, в супермаркетах.
Чтобы комфортно прожить в Краматорске нужно зарабатывать около 20 тыс. грн в месяц, говорит Анна. Снять квартиру можно за 10 тыс. грн.
– Работают школы, идет набор на онлайн обучение. Слышала, что будто с 1 сентября планируют выводить в классы. Трудно себе это представляю, как дети будут учиться под обстрелами, – говорит женщина.
В Краматорск ходит поезд Интерсити+. Вокзал в городе называют местом "встречи и прощаний". Здесь на перронах – самые искренние поцелуи, объятия и горькие слезы. С романтических свиданий в прифронтовом городе возвращаются домой влюбленные женщины. Поезд приезжает, они заходят в вагоны, долго стоят на лестнице и сдерживают рыдания.
4 
79692
Комментарии