"Путин не является сумасшедшим в клиническом смысле" - психолог Светлана Чунихина

Мы говорим в контексте войны, а на нее нельзя экстраполировать понимание преступления и нормы в том смысле, которым мы пользуемся в мирной жизни. Начнем с того, что эта война как таковая является преступлением агрессии. Хотя с точки зрения самого агрессора, уверенного в своей правоте и даже праведности - она является не преступлением, а скорее "подвигом". Их моральные координаты никак не пересекаются с нашими: то, что мы видим как черное, для них является белым. Если говорить о военных преступлениях, то их следует воспринимать как патологию, отклонение от нормы, нарушение законов и обычаев ведения войны. Когда речь идет о предельной жестокости, о нанесении чрезмерного и неоправданного вреда невооруженным людям, о расстрелах или пытках - то подобные действия предусматривают серьезное нарушение регуляции поведения. То есть ответ на ваш вопрос, являются ли психически здоровыми агрессоры - и да, и нет. Все, что делает российская армия в Украине является безумием. Однако они делают это вполне сознательно.

 

Скорее всего, что да. С нами происходит что-то действительно ужасное. И чтобы продолжать функционировать в таких условиях, нам надо найти объяснение - почему это так. Как все это могло произойти, как устроен этот мир, как мне в нем быть? И самое простое объяснение: творить такие страшные вещи могут только больные, извращенные, помешанные люди. Ведь нормальный человек такого совершать не станет. И в принципе, так оно и есть, если речь идет о нормальном человеке в обычных обстоятельствах. Но нам нужна другая оптика, когда анализируем обстоятельства войны.

Для человека, который нажимал на кнопку - это просто работа. Войны не были бы возможными вообще, если бы для определенной категории людей они не были бы просто выполнением обязанностей. Не следует забывать и о таком механизме военной агрессии, как дегуманизация врага. После атаки на "Охматдет" на российском ресурсе, аффилированном с православной церковью, вышла показательная статья о том, как не следует жалеть украинских детей. Потому что, мол, население Украины - это не люди. Это не первый подобный текст, но достаточно показательный. Ужасная реальность агрессивной войны заключается в том, что для агрессора нет жертв, только "сопутствующие потери".

Помешательство надо искать глубже - в самом начале этой войны, в той объяснительной системе, которой пользовался Кремль, и которую приняли как должное большинство россиян. Именно там - истоки патологии.

Потому что Путин не является сумасшедшим в клиническом смысле этого слова. Но он не может считаться нормальным в том смысле, который мы вкладываем, говоря о функционировании обычного человека. В этом смысле он, безусловно, является помешанным. Коррозия его личности происходила под длительным влиянием неограниченной власти. В таких условиях развивается целый ряд патологоподобных процессов. В частности, ощущение собственного величия, неуязвимости, безнаказанности, непоколебимой правоты. То есть всего того, что обычно может быть воспринято как признак мегаломании или иного психотического процесса.

И это первый уровень нездоровья. А второй - это состояние, в котором эту войну встретило российское общество. С одной стороны, оно было запуганным и беспомощным. Пропаганда годами культивировала мысль о том, что вокруг враги и поэтому выживание требует покорности каждого. А выражать несогласие с властью - это тяжкое преступление, которое должно жестко наказываться. Мол, наверху знают лучше, а от простых людей ничего не зависит и зависеть не может.

 

В норме взрослому человеку нужно достаточно свободы и автономии для того, чтобы действовать проактивно и ответственно. А полная беспомощность и безответственность - это не норма. Похожие состояния бывают присущи жертвам насилия, которые обычно дезориентированы с точки зрения того, насколько они являются агентными и субъектными в своей жизни.

С другой стороны, у россиян есть ощущение собственной правоты, даже счастья от происходящего ("Россия встает с колен!"), причастности к какому-то большому непреодолимому, непобедимому сообществу. Нечто очень похожее происходило с немцами во время Второй мировой войны - это все подробно описано в научной литературе и публицистике.

То есть речь идет о состоянии расщепленности. На коллективном уровне - "накачка величия", "можем повторить!". На индивидуальном - "я человек маленький, от меня ничего не зависит"... Все это создает значительный диссонанс, даже разрыв в сознании, и именно поэтому такое состояние является паталогическим.

Хотя это не обязательно уживается в одной личности. Могут быть "ястребы войны", которые наслаждаются убеждением, что весь мир им подчиняется. И могут быть люди, полностью раздавленные своей незначимостью.

Но одновременно оба состояния могут присутствовать и в одном человеке. И мне кажется, что доля россиян с расщепленным сознанием достаточно существенна.

Стоит также добавить, что у тех, кто длительное время испытывает тяжелое насилие - часто развивается идентификация с агрессором. Потому что когда ты понимаешь, что не можешь защититься и прекратить насилие, то одним из путей обеспечить себе хотя бы иллюзорную безопасность является переход на сторону агрессора, отождествление себя с ним.

Такая опасность действительно существует. И определенная часть людей, которые являются откровенными коллабрантами или латентными "ждунами" - могут проходить через такую идентификацию.

Проблема в том, что у нас нет другой возможности закончить войну, кроме того, чтобы продолжать ее до какого-то финала. Или мы победим, или нас победят. Третьего - не дано. Но вряд ли люди, которые жалуются на то, что они "не вывозят", имеют в виду капитуляцию. Ведь на самом деле война продолжается не только потому, что Путин продолжает ее, но и потому, что украинцы до сих пор оказывают ему сопротивление. А для того, чтобы сломать это сопротивление и происходят события вроде обстрела "Охматдета".

Недаром сейчас наиболее распространенная версия этого обстрела - это та, что именно таким кошмарным, иезуитским способом враг вызывает у нас состояние, когда мы скажем: "да, я не вывожу. Я больше так не могу, мне этот ужас не выдержать"...

Наше общество все же настроено продолжать сопротивление. Это главное.

Ну так в этом же и заключается ключевой вопрос этой войны, на который никто пока не знает ответа. И именно поэтому война идет так, как идет. Именно поэтому украинцев поддерживают обещаниями предоставить оружие, и не более того, а оружие дают микроскопическими дозами.

Безусловно, есть дефицит понимания россиян. Долгое время украинское общество было очень лояльно настроено к соседям. У нас доминировало мнение, что от них не может быть никакой опасности. Именно поэтому россияне могли восемь лет вести войну в гибридной форме и просто говорить: "Нас там нет". И именно поэтому полномасштабное вторжение стало таким шоком. И только люди, которые хорошо знают историю - что-то понимали лучше. Хотя хватало и вполне уважаемых историков, которые также занимали эту психологическую позицию идентификации с агрессором, о которой мы говорили ранее. Даже им легче было представить коллективного врага на Западе, чем увидеть его в России.

Поэтому в этом отношении - Россию мы знали плохо. Хотя это было взаимно. Они тоже нас не понимали и не пытались понять. И получается так, что легче убить кого-то, чем заинтересоваться тем, кто перед тобой. Они нас уничтожают именно потому, что не хотят нас знать. Мы до сих пор остаемся в этой точке фактического незнакомства друг с другом. Остается надеяться, что военное руководство углублено в психологию врага намного лучше, потому что от точности этого знания зависит напрямую успех на фронте.