"Люди хотят знать, куда в перспективе ведут действия власти"

Новое руководство Украины лишь реагирует на изменение ситуации, но не обращаются к народу, считает философ Михаил Шильман, 47 лет.

Каковы ваши впечатления от новой власти?

- Новая власть или, точнее, две ее основные фигуры – и.о. президента и премьер-министр - вот уже две недели не декларируют никаких фундаментальных вещей. Они действуют ситуативно, но не оценивают ситуации в целом. Майдан отметил некую точку невозврата, точку необратимого изменения, в результате чего в стране возникла чрезвычайная ситуация. Даже более того – чрезвычайное положение. Многие привычные логики нарушаются, границы понятий становятся слишком гибкими, а потому какие-то административные решения, технические шаги или просто функционирование отдельных институтов власти или конкретных фигур явно недостаточны.

Но Майдан уже все проговорил. Прозрачность власти, люстрация, борьба с коррупцией, евроинтеграция. Еще раз?

- Майдан говорил языком манифестов и сформулировал ряд принципиальных положений и требований. Теперь власть должна и ответить на требования Майдана, и задекларировать в масштабе страны что-то свое. Например, новое видение политического устройства, новые принципы внутренней и внешней политики, новое понимание единства, гражданства. Но ничего этого нет. Власть не дает цельной картины происходящего, своего собственного широкого обзора ситуации и ее политической оценки. Власть не обращается к тому новому политическому субъекту, который возник вследствие Майдана – и этот неоднородный субъект остается неудовлетворенным. У нас сейчас есть поле напряженного шума – постоянное обсуждение бесчисленных новостей и мнений в социальных сетях, в СМИ, да где угодно. И в этом шуме слишком явно проступает молчание власти. Она только лишь реагирует на изменение ситуации, но не возвышает голоса, не обращается к нации. Власть должна найти, изобрести новый язык обращения ко всему этому расщепленному и раздробленному политическому субъекту, чтобы ответить на его тревоги и вопросы. Но делать это надо в перспективе, в направлении будущего, а не просто решая технологические задачи с оглядкой на прошлое.

Почему власть молчит?

- Возможно, она не готова к такому обращению или просто не умеет вести речь по-другому. Манера замалчивания и молчания власти свойственна. Две недели после начала Великой Отечественной войны Сталин молчал и не обращался к народу. Еще месяц тому назад неоднократно задавался вопрос: "почему молчит президент?" Все это весьма показательно. И.о. президента или премьер могли бы выработать, занять и огласить свою позицию – и тем самым дать понять каждой группе населения, чего можно ожидать, и какие ожидания беспочвенны. Да, можно сказать, что такие речи несовременны, поскольку обыватель в первую очередь смотрит на полки в супермаркете. Но подобная декларация о принципах и основаниях новой политики стала бы тем комплексным заявлением, к которому можно было бы разумно апеллировать – в отличие от несметного множества слухов и пересудов, реплик, комментариев и суждений, правдоподобность которых оставляет желать лучшего.

Будет ли война с Россией?

- Война не возникает сама собой на ровном месте – она объявляется. Это определенный политический акт и юридическая процедура. Никакое состояние де факто не может по умолчанию подменить собой квалификацию де юре. Но даже в разговорах о войне, ее ожиданиях или предчувствиях власти, на мой взгляд, не стоит ограничиваться посулами – обещать своим военным в Крыму какие-то преференции, квартиры или социальные льготы. Власть должна оперировать не только старым и привычным языком обещаний, но и по-новому сформулировать отношение к своим гражданам независимо от того, на какой территории они находятся или могут оказаться. Люди, для которых эта власть проблематична, для которых ее легитимность остается под вопросом, хотят ясно услышать, какие долгосрочные планы она строит.

Слова важнее дел?

- Это ведь самое простое – делать что-то, отвечающее конъюнктуре, востребованное текущим моментом, присутствующее в пакете обещаний. А люди хотят знать не только о том, какие шаги сегодня предпринимаются, но и куда они в перспективе ведут, на что именно нацелены, какие принципы исповедуют те, кто эти шаги делает. В контексте всех нынешних изменений остается вопрос о том, какова цена производимых действий и не являются ли они, по большей мере, всего лишь сменой окраски власти, а не сменой ее структуры и механизмов.