"Я убежден, что из всех стран земли Россия является той, где у людей меньше всего настоящего счастья", — написал в дневнике писатель маркиз Астольф де Кюстин во время трехмесячного путешествия по Российской империи в 1839 году.
А четыре года спустя он выдал во Франции еще четыре тома своих впечатлений об этой стране. Они шокировали Европу описанием жестоких и диких реалий империи, а Россию — тем, что о них узнал мир. Да еще по воле самого царского двора.
— Маркиз Астольф де Кюстин был упорным монархистом. Ненавидел Францию, ненавидел республиканцев. А Российскую империю с ее абсолютным монархизмом считал идеальной страной. При царском дворе об этом знали и решили использовать. Де Кюстина пригласили в Россию и были уверены, что он напишет о ней захватывающую книгу. Она была необходима, потому что в глазах европейцев царь Николай I, недавно жестоко подавивший польское восстание 1830–1831 годов, был палачом. Его образ нужно было гуманизировать, — объясняет литературовед 62-летний Михаил Слабошпицкий, автор послесловия к украинскому переводу "Правды о России". Он недавно вышел в киевском издательстве "Ярославив Вал".
По дороге в Петербург маркиз де Кюстин останавливается на ночевку в немецком городе Любек. Владелец местного трактира пытается отказать ему от поездки:
— Я сужу о стране по лицам ее обитателей, — объясняет. — Россияне часто останавливаются здесь. У всех них веселый, свободный вид, когда едут в Европу. Когда эти же люди возвращаются домой, выглядят несчастными. Страна, которую так охотно покидают и в которую так неохотно возвращаются, — страшная страна.
Вскоре маркиз оказывается на российской таможне, на острове Кронштадт посреди Финского залива. Там его допрашивают 4 ч., ответы записывают. Француза шокирует здешняя бюрократия и избыточная подозрительность к иностранцам. "Множество
безосоновательных мер безопасности, которых не было на таможнях ни одной другой страны, подсказывали, что я въезжаю в империю страха", — записывает он.
Это было одно из первых неприятных впечатлений от взлелеянной в мечтах страны. Уже тогда он подмечает черты поведения россиян, которых вскоре назовет нацией рабов. Таможенников сравнивает с машинами, автоматически выполняющими бессмысленные предписания и не способными мыслить самостоятельно. "В странах, где высоко развитая техника, люди вдыхают душу в металл или дерево, а здесь они сами превращаются в
деревяшки", — делает де Кюстин еще одну заметку. Последующие мысли пытается записывать без свидетелей и всегда держать дневник при себе. А в нем много острого, и едва ли не больше всего размышлений о рабстве россиян и своеволии императора.
Если ваши дети не любят Францию, пошлите их в Россию. Они вернутся патриотами
В Петербурге маркиза ждет еще один допрос. Там его чемоданы обыскивают. Конфисковывают, в частности, все книги и старинные часы. "Что противозаконного они нашли в часах, мне выяснить так и не удалось", — возмущается он.
Император Николай I берет гостя под свою опеку, приглашает на балы и торжества, всячески пытается угодить. А между тем делает все, чтобы тот меньше всего времени проводил среди простых людей. Ему показывают только что отстроенный после пожара Зимний дворец. "Наверное, он самый больший в мире, потому что по размерам равен Лувру и Тюильри вместе взятым", — увлекается маркиз. Но потом узнает историю его восстановления: "Все время трудились шесть тысяч рабочих, ежедневно многие из них умирали, но жертв сразу сменяли другими. Во время морозов до 30 градусов шесть тысяч незаметных мучеников были замкнуты в залах, отопленных до 30 градусов тепла, чтобы краски на стенах быстрее сохли.
Эти несчастные, входя и высходя из этого места смерти, должны были переносить разницу температур от 50 до 60 градусов".
На улицах он часто видит, как посреди белого дня полицейский чуть ли не до смерти бьет человека. Прохожие наблюдают, как за увлекательным зрелищем, и даже смеются с жертвы. Комментарий маркиза: "Подобные поступки принадлежат к здешним обычаям, потому что я не видел выражения протеста или ужаса на лицах никого из зрителей этих ужасных сцен".
А через несколько недель де Кюстин становится свидетелем события, к которому многократно будет возвращаться в дневнике. В Петергофе на побережье Финского залива Николай I устраивает большие народные гуляния. С самого утра туда баржами из Петербурга переправляются много людей. Но после обеда поднимается шторм и в заливе тонет около 2 тыс. душ. Де Кюстина шокирует, что о трагедии не вспомнила ни одна газета, не говорилось об этом и в окружении императора. А "помпезное празднование с ночной иллюминацией состоялось так, словно ничего не произошло".
В окружении императора господствует лицемерие. "Царь требует, чтобы при дворе разговаривали на русском. Большинство светских дам, особенно уроженки Петербурга, не знают родной язык, — удивляется француз. — Однако они все-таки изучают несколько русских фраз. Чтобы не показать непослушание императору, произносят их, когда он проходит по тем залам дворца, где они в этот момент выполняют свою службу. Одна из них всегда следит, чтобы вовремя подать условный знак, предупреждая о появлении императора. Беседы на французском сразу стихают, и дворец наполняется русскими фразами, которые должны утешить слух самодержца".
Дальше Астольф де Кюстин едет в Москву, Ярославль, Кострому и Нижний Новгород. В канун путешествия он говорил, что едет в Россию, чтобы еще раз убедиться в преимуществах монархического правления. Теперь кардинально меняет взгляды: "Я вернулся сторонником конституции", — напишет он наконец. А книгу завершит словами: "Если ваши дети не любят Францию, пошлите их в Россию. Они вернутся патриотами".
Царь Николай I запретил "Правду о России"
"Моя Россия выйдет через полтора или два месяца. Волнуюсь за нее, — пишет маркиз де Кюстин своему другу в 1843-ем. — Это такая однообразная страна, что нужно обладать большим умением, чем признаю за собой, чтобы не мучать читателя, заставляя его странствовать там в течение четырех томов". Но опасения были напрасны. Весь тираж раскупили в течение двух месяцев. Книгу сразу переиздают, тогда же переводят на английский и немецкий. "Второе издание благодаря опровержениям россиян было раскуплено как чудом", — пишет маркиз все тому же приятелю в феврале 1844-го.
О появлении книги "Правда о России" Николаю I сообщает российский агент Яков Толстой: именно он следит за выходом во Франции книг о России. Царю передают экземпляр.
— Моя вина! Зачем я разговаривал с этим негодяем! — свирепствует он, дочитав.
Он не может расправиться с маркизом физически, поэтому начинает информационную войну. В иностранных изданиях выходят статьи-опровержения. Кюстина обвиняют в заангажированности и ненависти к Петербургу, распространяют слухи о его гомосексуальности. В самой империи книгу запрещают. Но ее тайком ввозят из-за границы и читают. Российский историк Михаил Погодин записал: "При изображении поступков деспотизма для нас незаметных, я до земли готов поклониться перед автором".
"Самая интересная книга из написанных чужестранцами о России, — признавал российский писатель Александр Герцен. — Лучше всего схватил он искусственность, поражающую на каждом шагу, и восхваление европейской жизни, что и есть у нас только на показ". А Василий Жуковский — один из тех, кто возглавил информационную войну против Кюстина, — сказал: "Нападать нужно не на книгу, потому что в ней много правды, а на Кюстина".
3 
35413
Комментарии
12