"Кто-то на этой войне наживается, а мы тут сидим слушаем про отвод войск" - разведчики | Мобильная версия

"Ксения, вы одна приедете?" - спрашивает 28-летний разведчик Вова "Курт" по телефону.

"Сама", - отвечаю.

"Херас*е, смело. Вас заберут мои ребята".

"Плюс".

10 ноября в 15:30 приезжаю из Краматорска в Северодонецк. Меня забирают на красном Mitsubishi двое разведчиков 131-го отдельного разведывательного батальона Алексей и Андрей. Оба с автоматами.

Едем к ним в Станицу Луганскую. Туда еще три часа. Там темный лес и плохая дорога. Подпрыгиваем на каждой яме. Справа от нас река Донец, а уже с другого берега - территории боевиков ЛНР.

Около Новоайдара исчезает связь мобильного оператора Lifecell.

Первый взвод глубинной разведки находится в одном из заброшенных домов.

Во дворе встречает собака Эфка, дворняжка бело-черно-коричневого цвета. Ей полгода. Она осталась здесь от предыдущих военных. За домом в вольере около десятка уток.

На входе лист с надписью "Сепаратистен, сдафайся". В доме на кухне сидят четверо ребят. Смотрят телевизор, на котором маркером надпись "Пиз*унець ТВ". На одной из стен распечатанный портрет Путина с усами Гитлера.

"У нас здесь только русские и сепарские каналы, как и по всей Станице. И радио тоже сепарское", - говорит Алексей.

Почти все стены в коридоре завешаны детскими рисунками для военных.

В доме несколько комнат, где живут по 4-5 ребят. Все чисто. Слева комната, над которой выведено маркером: "Штаб РГР". Заходим.

Командир взвода 32-летний Сергей с позывным "Макар" и его заместитель "Курт" чистят автоматы Калашникова. В комнате большой деревянный стол, три кровати. На стенах карты, форма, бронежилеты, оружие, флаги, коробки и ящики из-под БК. На столе рации, ноутбук и блокноты. Окна, как и во всем доме, заклеены черной фольгой, чтобы с улицы не было видно света.

Меня заселяют в комнате командования. "Макар" дает свой спальник.

"Сепарский. Добытый в бою", - смеется.

"Курт" проводит экскурсию по дому.

"Перед нами здесь был 130-й разведбат. Позас*рали все. Мы приехали убирали. Теперь следим за порядком".

Позже сидим в комнате.

"Я уже устал, служить осталось до февраля. Потом пойду отдыхать, потому что крыша едет. Мы этой войны не хотели. Но пошли сюда, чтобы она не дошла до нас. Мы здесь уже два года. Сначала были в 79-й бригаде с "Макаром", поэтому успели повоевать уже за это время", - говорит "Курт".

"Мы штурмовой батальон. Сами себе командование. Нарезаем задачи, выполняем, потом докладываем, когда есть результат", - рассказывает "Макар". Он смотрит на ноутбуке видео о войне.

Смотрю на камуфляж на стене.

"Государство нормальную форму дает?" - спрашиваю.

"Курт" с "Макаром" переглядываются.

"Да мы ее не носим. Эта новая "пикселька" плавится ж на человеке. У нас все свое. Да еще и выдают один комплект. Ну куда это? - говорит "Курт" и начинает заметать в комнате. - Лучше уже "британка", она хоть на тебе не загорится, только пропалится".

Засыпаем после 00:00.

В 3 часа ночи почему-то просыпаюсь, иду на кухню. С улицы заходит светловолосый парень Андрей "Мандривнык". Он в наряде.

"Не спится?"

"Что-то да".

Он из Сум. Пошел воевать в 18 два года назад.

Говорим о войне, политике, жизни.

"Мама первый год даже не знала, где я. Говорил, что в Виннице как волонтер работаю. Потом уже трудно стало это скрывать. Она сильно переживала, сейчас уже более-менее привыкла. Я просто у родителей один, а они уже старенькие. Поэтому больше переживаю. Было бы проще, если бы у меня был брат".

Когда начинают вставать ребята, иду досыпать.

В 9:30 будит "Курт".

"Поехали на боевое задание".

"Макар" нервничает, потому что не заводится машина.

"Соляру дают хорошую, что даже машины не заводятся. А зимой вообще замерзает", - говорит, заходя в комнату.

В конце заводят. "Макар" с ребятами едут.

Садимся в авто. Мы с "Куртом" в будке. Он кладет автомат на ящик между нами.

В кузове еще 5 ребят. Вывозим их в "серую зону" на задание.

"Это уже передок считается, - закуривает "Курт" и открывает "молнию" на окне. - До сепаров километр".

Дорога неровная, песок, вся в ямах. По бокам дерева бьют в окна ветвями. Мы подпрыгиваем и нас бросает в разные стороны. Наконец останавливаемся между деревьев.

"Так, хлопцы. По рации связываемся каждые два часа. Я выхожу первый, поняли? "Француз", ты за старшего. Ну с Богом", - наставляет "Курт".

Ребята выгружаются и тихо уходят. Мы едем дальше. Дорога через лес. Заезжаем на позицию "Домовой". Там "Курт" пару минут общается с командиром позиции, и отправляемся в Станицу Луганскую. Уцелевших домов почти нет. Где еще живут местные, окна забиты досками, фанерой или клеенкой.

Останавливаемся возле магазина "Продукты". Заходим выпить кофе. В магазине есть все: продукты и предметы быта: чистящие, порошки, мыло, сувениры с трезубцами и тому подобное. Слушают музыку по радио "республики", потому что другое здесь не ловит.

"Здесь вообще украинского ничего нет. Ни каналов, ни радиостанций, - объясняет "Курт". - У них нет выбора, что слушать".

Едем по Станице. Здесь на всех улицах разбиты дома. Подъезжаем к бывшему отделению милиции. Он разрушен. Все окна без стекол, только решетки в виде пентаграмм на первом этаже. Стекло или внутри, или на улице. Внутри еще что-то осталось от мебели. На одном окне маленькая пыльная иконка.

Отделение милиции разрушено в 2014 году — Автор: Ксения Пантелеева

"Вот захотели "русского мира" - он пришел", - заглядывает в одно из окон "Курт", зажигая сигарету.

Идем дальше. Подъезд к железным путям. Возле них рынок. Люди немного испуганно смотрят на Hummer. Там еще стоят автобусы и маршрутки по Луганщине.

"С местными нет смысла говорить. Они сепары. Сейчас тебе улыбаются, а через 5 минут сдадут тем воякам, что на той стороне", - недовольно говорит "Курт", натягивая балаклаву.

Останавливаемся на одном посту, с которого видно гору боевиков. К ней около километра. Там памятник князю Игорю. В бинокль вижу на одном терриконе флаг ЛНР, на соседнем справа - российский.

Еще едем посмотреть на дачу Ефремова, которую когда-то занимали наши военные.

Когда выезжаем оттуда, "Курт" пытается по рации связаться с "Французом".

15 минут тишины. Начинаем волноваться. "Курту" звонит кто-то из другого взвода и сообщает, что у них 200-й. Становится не по себе. "Курт" курит и молчит. Кричит в рацию, но "Француз" не отвечает. Наконец где-то через полчаса останавливаемся. Через штаб по рации на связь выходит "Француз".

"Доложите обстановку", - говорят в штабе.

"Француз" отвечает кодом из трех цифр.

"Курт" спокойно выдыхает.

"Что это значит?" - спрашиваю.

"Что все хорошо", - объясняет он и курит вторую подряд сигарету.

Возвращаемся к месторасположению его взвода. По дороге покупаем необходимые продукты для оливье - ребята просили приготовить.

Троє мальчиков лет по 10 просят подвезти.

"Садитесьи держитесь крепко", - улыбается им "Курт".

Дети залазят в кузов и всю дорогу радостно улыбаються. Довозим их до поворота, благодарят и бегут дальше.

Возвращаемся. Немного отдыхаю.

"Макар" звонит "Курту", просит помочь с машиной остановился на трассе, поломка. "Курт" едет к нему.

Иду к ребятам на кухню готовить оливье. Леша "Смерть", который забит татуировками, варит в котелке картошку с грибами и курицей.

Ребята шутят, веселые. Все помогают резать салат.

"Где бы мы еще так посидели?" - Говорю.

"Да, у нас тут как своя маленькая семья", - смеется "Мандривнык".

То постепенно разговор доходит до религии.

"Я вообще сатанист, - говорит "Смерть". - Верю только в себя".

"Ты какому кресту поклоняешься?" - спрашивает кто-то из ребят.

"Перевернутому".

"Давайте нарисуем пентаграмму, посадим туда "Смерть", пусть наших гусей душит. Потому что ни у кого рука не поднимается", - смеется Вася.

"Один гусей душит, другой голым солнцем питается утром. С кем я живу?" - прикладывает руку к лицу "Странник".

Смеемся.

Постепенно дискуссия переходит к политике.

"Мы этой войны не хотели. Пошли защищать свой дом. Кто-то на ней наживается, а мы тут сидим слушаем о запрете стрелять и отводе войск", - говорит один из ребят.

Позже возвращаются "Макар" и "Курт". Первый уставший, второй - злой.

Проводят совещание со всеми, распределяют задания на завтра.

После ужина немного успокаиваются. Ребята расходятся по комнатам.

Утром все снова разъезжаются по боевым задачам. Света нет с семи утра, потому что в поселке ремонтные работы. Мобильная связь исчезает вообще.

На улице встречаю "Тоху". Он на войне с декабря 2014-го. Сам из Днипра, имеет 3-летнюю дочь. Подписал контракт до конца особого периода. Любит кричать "Аллах Акбар".

"Пришел, потому что не хочу, чтобы какая-то "вафля" указывала моей дочери, что делать. Я бы пошел в Верховную Раду с пулеметом. Сначала пусть все свои деньги переведут в общую казну, а затем расстрелял бы. Сейчас война уже не та. Я шел воевать, а не тут сидеть и ничего не делать. Здесь по городу уже ВСПшники и менты катаются. Штрафуют еще. То прав нет, то скорость превысил, то еще что-то. а где они были в 2014-м? Когда у них начинают мины ложиться, то сразу ноют: "Ребята, а тут вот это. Идите сюда". Подписал контракт до конца особого периода, но юридически у нас в стране такого нет. Буду разрывать его с юристами, затем подпишу на на полгода".

Где-то в посадке слышны автоматные очереди.

"Там 14-я бригада стоит. Может, они либо по ним. Нам же здесь не видно", - смотрит на деревья и закуривает.

За мной приезжает волонтер фонда "Вернись живым" Андрей Рымарук.

"Ребята, что по оптике надо?" - спрашивает.

"Да ничего, у нас с этим все хорошо. Есть. Зачем нам лишнее? Лучше танк, один", - говорит кто-то из разведчиков.

"Вы это, возвращайтесь еще", - говорят мне.

Обнимаемся на прощание. Едем с Андреем дальше по АТО.