Издрик выглядит чужестранцем в нашей литературе

Калушскому писателю Юрию Издрику, 45 лет, как никому в украинской литературе подходило бы написать книгу "Моя жизнь в искусстве". Он принадлежит к редкому типу так называемых ренессансных людей, которые умеют все. Ему подвластна кисть художника и дизайнерский курсор, он умеет играть на клавишных, писать музыку и делать журнал "Четверг". Именно Издрик был одним из оформителей "станиславского феномена". Именно ему принадлежит открытие Любко Дереша и еще десятка молодых литераторов.

Не говоря уже о делах сугубо литературных. Юрию принадлежит культовый роман 1990-х "Воццек" (1997), сборник рассказов "Остров Крк и другие истории" (1999), романы "Двойной Леон" (2000), "АМ?" (2005) и книга эссе "Флешка" (2007). Инженер-химик по профессии, в творчестве он стал естествоиспытателем невидимых сущностей, поселившихся в его хмуро-мизантропической голове. Издрик, наверное, первый в современной украинской литературе продемонстрировал, что цинизм может быть поздравительным, а фобии — креативными. Если когда-то автобиографичность только пускали на порог, то у Издрика жизнь частного лица стала абсолютной ценностью. Страдание и страхи, горький сарказм и откровенная самоиздевка, сны и галлюцинации стали жизненной основой для экспериментальных текстов писателя.

Для него прежде всего важен вкус и стиль

В современной украинской литературе, перенаселенной дипломированными филологами, Издрик выглядит чужестранцем. Потому делает свое дело, особо не обращая внимание на отечественные традиции и каноны. Издрик — сам себе канон, потому что создает литературу "под себя". Это по-настоящему алхимическая деятельность, потому что, наверное, впервые у нас появился писатель, для которого прежде всего важны вкус и стиль. В нашей преимущественно соц-, а впоследствии нацреалистичной литературе появился писатель, перефразируя Соломию Павличко, для гурманов. О пародировании, цитировании, эпатаже, языковых играх и других постмодернистских "грехах" заговорили в первую очередь в контексте Издрикового творчества. Именно так все парадоксально у Издрика: с одной стороны, страдание и боль, с другой — интеллектуализм и постмодернизм. А правда, как всегда, посередине.