Французы никогда не говорят "компьютер"

Франция, 1789?-й год, революция. Взята Бастилия, отрублены монаршие головы, отодвинута от власти католическая церковь. Лишившись всех этих институций, революционеры задумались: что может стать новым символом, который объединит нацию? Выбор пал на французский язык. Ну и что, что две трети тогдашних жителей страны разговаривали на региональных: революционная нация согласилась на язык Парижа. Сегодня он — гордость французов, которую они усердно оберегают.

Сотни английских терминов проходят через специальную терминологическую комиссию

Хотя двести лет тому назад все было не так просто. Согласившись на объединительную роль французского, бретонцы, окситанцы, баски и другие видели в нем никоим образом не замену своим языкам. Но "парижский" начали не просто распространять — его насаждали взамен местных, безжалостно их искореняя. Тех, кто защищал региональные языки, обвиняли в непатриотизме, попытках подорвать национальное единство! По тогдашней республиканской идеологии, принадлежность к нации базировалась именно на языковой лояльности.

Процесс внедрения французского длился около ста лет. В 1880-?х годах появилось общее и бесплатное начальное образование. Именно тогда французское языковое пространство победило.

А Франция пошла в развитии языковой идеологии дальше. Она не признавала такого понятия, как национальное меньшинство — избегая, соответственно, потребности заботиться о языках этих меньшинств.

Заложенная свыше двухсот лет назад, гражданская концепция нации предусматривала, что все граждане, независимо от национальности, являются французами. А француз — это человек, который разговаривает на французском. Франция до сих пор не ратифицировала Европейскую конвенцию региональных языков и языков национальных меньшинств.

Совет Европы просто не в состоянии вынудить Париж это сделать. Потому что положения конвенции противоречат принципам республики. Конституционно в стране защищен лишь французский язык. Другим — всего их в современной Франции 75 — официально никаких прав не гарантировано.

Впрочем это не мешает их поддерживать и даже развивать: государство финансирует преподавание некоторых языков, переводы на них, художественные проекты. Теперь ни-какой угрозы единству французской нации они не составляют.

Угроза пришла с другой стороны — от английского. Возможно, французы единственные в мире, кто не говорит "компьютер". Вместо этого, заимствованного всеми языками англицизма, они употребляют "ординатир". Так же вместо "факс" французы говорят "телекопи", вместо "и-?мейл" — "курель", вместо "бизнес-?план" — "план д'афер" и т.п. Сотни английских терминов, которые не имеют никаких проблем в других странах, во Франции проходят через специальную терминологическую комиссию, которая действует при премьер?-министре. Она и превращает их в естественные для французского языка слова. После этого употребление именно таких вариантов является обязательным для государственных учреждений, которые в этом случаеисполняют роль пропагандистов чистоты французского языка.

Население, конечно, вынудить употреблять продуцируемые терминологической комиссией слова не может никто — это уже было бы покушением на свободу высказываний. Но это Франция! "Французы сами от нас отворачиваются, если мы этого не делаем", — говорят о создании истинно французских заменителей англицизмов в Генеральной дирекции французского языка тамошнего министерства культуры.