- Это, наверное, пятая банка, - кассир магазина "Деликат" в селе Червоная Слобода под Черкассами 24-летняя Юлия Нияка показывает трехлитровую банку со щелью в крышке. К ней скотчем примотана бумажка с надписью от руки: "Уважаемые жители села и все небезразличные! Просим оказать посильную помощь семье Буркацких из восьми человек, которые погорели, потеряв все жилье и все необходимое для жизни. Благодарим за помощь". Банка наполовину заполнена купюрами по гривне-две. - В первые банки люди больше бросали. Одна заезжая женщина даже 50-ку дала.
25 апреля в Червоной Слободе сгорела хата 68-летней Татьяны Кузьминичны и 71-летнего Николая Григорьевича Буркацких. Они жили с дочерью, 36-летней Галиной Фокиной, ее мужем, 40-летним Петром, внуками, 14-летним Олегом, 4-летним Максимом и Диной, которой сейчас 9 месяцев. После пожара живут в палатках.
Двор Буркацких - на ул. Мичурина. Огражден низким забором с облупившейся зеленой краской, на воротах висит поломанная табличка с рисунком собаки, во дворе едва слышно играет радио. Перед калиткой валяются ржавые велосипед и самокат.
- Вы садитесь, - Галина Фокина протягивает маленький запыленный стул. Босая, в грязной мужской футболке и трикотажных синих шортах. Волосы у корней седые, на ногтях облезший желтый лак. Перебирает пакеты с детской одеждой и игрушками, собранными односельчанами.
Посреди двора обгоревшие стены. В доме были три комнаты и кухня, подведен газ. В этом году семья планировала достроить ванну и провести воду. Предполагают, что в доме замкнула проводка.
- Пожарные ехали больше 20 минут, хата сгорела. Зато назад уехали быстро, даже шкаф не потушили. Это соседи говорили, потому что я не очень и помню, много валерьянки выпила. Соседка боялась, что тронусь умом. На следующий день я ни на что не реагировала и ничего не видела.
Напротив пожарища стоят две брезентовые палатки, сверху покрытые клеенкой. Возле них - детская коляска и манеж, все забросано старой одеждой и тряпками.
- У меня старший брат в Черкассах живет, имеет хату. Просились к нему. Но куда мы все влезем. Поехали к сестре в Леськи (соседнее село. - "ГПУ"). У нее тоже семья, дети да еще и мать пожила. Поняла: когда беда, то ты никому не нужен, родственников нет.
От столба ко двору протянут электрический провод, на дереве висит лампочка. Перед входом в палатку на старую стиральную машину свалены клеенки, сумки, одежда и тазик. Рядом - поломанные стулья, вешалка, десяток пакетов с одеждой и обувью разных размеров. Пол застелен клеенкой и старым потертым ковром, стоят большие старые кровати.
- Эти палатки люди принесли, брусья к ним мы купили за те деньги, которые на детей дают. Брат разместил обо мне объявление в интернете. Одна женщина из Черкасс привезла свой телевизор и DVD. Правда, они не работают, но приятно. В одной палатке я ночую с двумя меньшими детьми, старший ходит к другу на ночь.
Возле соседней палатки сидит Николай Григорьевич в зеленой футболке, шортах и вязаной кофте. После инсульта самостоятельно не передвигается.
Хозяйка готовит обед. В палатке обгоревшие шкафы с банками и кастрюлями, газовый таганок и баллон. На полках - банки с консервацией, рис в пластиковой бутылке из-под сока. За Галиной к кухне бегут две кошки - серая и черная без усов.
- У нас было шесть котов, но два сгорели. Одного нашли за диваном, второго за котлом. Багира, - отодвигает черную кошку ногой, - тоже пострадала, усы сгорели, ожоги были. Первую неделю ничего не ела, потом отошла. Собака Рой тоже могла сгореть, она возле хаты на цепи сидела. Повезло, что ветер в другую сторону дул.
Хозяйка готовит к рису зажарку из моркови и лука. Жалуется, что раньше дети любили плов, после пожара едят плохо. В кухню заходит 4-летний Максим с чумазым лицом:
- Мама, о пожаре спрашивают? Я могу рассказать!
Женщина дает ему сосиску. Идет на улицу, открывает канализационный колодец, на ощупь достает банку с консервированными помидорами.
- Мы здесь консервацию держим. Все равно боимся, что повзрывает, потому что жарко. Погреб засыпался, когда кирпич из кухни падал.
Под деревом пустой старый холодильник с открытыми дверцами.
- Это люди отдали. Он работает, но в больнице стоял, медикаментами попахивает. Неделю проветриваем. Почти месяц живем без холодильника.
За палатками сохнет разноцветное белье. Галина замачивает его в тазике и стирает руками.
- Надеюсь, к морозам отстроим хату хоть как-то. Пока никто серьезной помощи не предлагает. Сельсовет выделил 30 тысяч, но на руки дали 25,5. Говорят, налог взяли. Мы прибавили те шесть тысяч, которые в бутыли набросали, и купили семь пачек газоблоков. Строители приезжали. Говорили, надо укрепить стены, а потом крышу делать. В общем надо не менее 150 тысяч. С мамой ездили в районный и областной Красный Крест. Там пообещали дать 200-300 гривен. Писала письма народному депутату Олийныку, у губернатора Тулуба была, премьеру Азарову на горячую линию звонила - везде глухо. По новостям видела, что к одной женщине президент приехал и помог, дал наличку. Села и написала Виктору Федоровичу письмо. Он - наша последняя надежда.
Во двор заходит соседка 70-летняя Ольга Гончаренко. Одета в фиолетовый цветастый халат, с палочкой.
- Галя! - зовет. - Я сватам сказала, чтобы старые окна не выбрасывали, а тебе отдали. Есть два побитых, но рамы целые. Только коробку надо будет под них подогнать, так как раму не переделаешь. Тебе же сельский голова стекло обещал.
Семья собирается обедать. Садится под деревом за низкий письменный стол с серыми досками вместо ножек. Самой маленькой Диане мать приготовила детскую смесь. После обеда хозяйка идет на огород.
- После пожара стала плохо видеть, волосы сыпятся. В хату зайти до сих пор не могу. Была только дважды: сразу после пожара и когда телевидение приезжало, - говорит.
3 
35413
Комментарии