Михаил Винник отсидел год и два месяца

 

Два года назад в доме 50-летнего Михаила Винника случился пожар. У мужчины обгорели ноги. Левую из-за ожогов отрезали.

Михаил Владимирович живет в селе Слободка-Рихтовская Каменец-Подольского района на Хмельниччине. Его дом стоит в центре села. Встречает хозяин на костылях. Живет с матерью, 80-летней Калиной Тодосеевной, и младшим братом Николаем, 45 лет.

— Коля из Камянца привез свою подругу, — хмурит брови мужчина. — Сидели в моей комнате, играли в карты. Я лег спать раньше, потому что в шесть часов должен был вставть, чтобы трусить яблоки в колхозном саду. Она еще сидела, читала книжку и курила сигарету. Потом пошла спать в комнату к Коле. Возле моей койки стоял пакет с грязной одеждой, он загорелся первым. Я ничего не слышал из-за удушья, — кашляет. — Под койкой стояли сухие доски — приготовил их, чтобы постелить под поросят. Загорелись. Меня спас тулуп из ламы — я на нем спал. Он сплавился и стал твердым как бляха. Мама проснулась в пять утра, в доме уже был полно дыма. Когда меня выносили, ощутил, что нога какая-то тяжелая, а на ней аж кость загорелась, — на животе Михаил Владимирович показывает шрамы от ожогов. — В Хмельницке врач отрезал ногу. Два дня я так кашлял, словно из шахты вылез. Семь месяцев лежал, не вставал.

Винник женат не был. Восемь лет работал на стройкее в Ноябрске (Россия), жил там с татаркой Нейлей. У них есть сын Назир, 23 года.

— У Нейли, отчество ее Бареевна, был брат Назир. Он работал на химическом заводе, отравился и умер. Сына мы назвали в его честь, но фамилию у него моя, — вспоминает. — До меня у Нейли был муж русский, у них есть дочка Оля. Когда Назиру было четыре года, я ушел от жены, потому что она связалась с подружками, начала пить. Впоследствии вышла замуж, у нее есть еще один ребенок. Сын ко мне не приезжал никогда. Я передавал ему деньги, яблоки, орехи. Однажды он написал, что заработал денег, хочет купить машину и жениться. Может, у меня уже и внуки есть, — улыбается.

Над кроватью висят две фотографии. На одной Михаил до операции, на второй — на костылях на стадионе, уже без ноги.

Домой приехал на такси

— Когда был с ногами, играл в сельской футбольной команде, — берет фото. — Был полузащитником. Раз, еще до армии, меня участковый и председатель сельсовета из стадиона забрали в милицию. Это было воскресенье, а в субботу я с дружками в чайной пил и побили ребят из соседнего села. Один из них, Толя Братковский, снял побои и подал в суд. В милиции меня держали три дня и отпустили. Братковский сказал заплатить ему триста рублей. Я деньги одолжил у сестер, даю ему, а он говорит: давай тысячу. Участковый был моим знакомым. Он как узнал, что Толя такое чудит, порвал заявление и выбросил в урну. А Братковскому приказал писать, что он обознался, а деньги, мол, Михаил отдаст позже. Так я ему их и не отдал. Через несколько лет встретил Толю. Он сказал, что жалеет, что не взял тогда триста рублей.

Девять лет Михаил работал матросом-рулевым на рыбном флоте. Был в Канаде, Перу, Англии, на Северном полюсе.

— Один рейс был девять месяцев, плыли из Мурманска на ледоколе "Сибирь" на Северный полюс. Из 15 стран собирали научных сотрудников и везли их туда. На следующий день после смерти Брежнева проснулись, а наши ледокол переименовали на "Леонид Брежнев". Моряку не понравилось, они перекрасили надпись на "Сибирь", — Михаил заглядывает под кровать в сундук, ищет там свидетельство об окончании курсов матроса-рулевого. — Все посбрасываю, а посел не могу найти, — ворчит сам на себя.

Среди документов находит аттестат из училища, где учился на слесаря. Из дисциплины "Советское право" стоит " 3". Остальные оценки — " 4" и " 5".

— Перед зачетом по "советскому праву" розгружали вагоны с вином, — смеется он. — В портфелях наносили в общежитие полный шкаф вина. Три дня не ходили на пары, пили и спали. На зачет я пришел пьяный. Преподаватель спросил, какие у нас есть наказания за преступления. Я встал, оперся о стол и говорю: "В тюрьму сажают, расстреливают, вешают". А тогда поешания уже не было, — смеется. — Так преподаватель мне сразу "двойку" влупил.

На среднем пальце левой руки в Михаила татуировка в форме креста, выше, на руке, — церковь с куполом и крестом.

— Год и два месяца сидел в тюрьме, — отводит глаза. — Когда в Перу ловили рыбу, побил болгарина. Он с нашим начальником учился в Ленинграде. Начальник пригласил его на наш параход. Было воскресенье, все пошли на берег. Остались вахтеры и повариха Наташа. Болгарин начал приставать к ней. Она крикнула. Я — к нему. Тот дал мне пощочину и говорит: "Вы — русские свиньи". Я ударил его, болгарин упал затылком на большой болт. Думаю: все, хана. С ребятами вытянули его на берег, подъехали полицаи. Из нашего парахода осудили шесть человек. Пятерым дали по два года, а мне — три, потому что первый начал драку. Но я попал под две амнистии. Сидел в Архангельской области, работал на лесоповале. Там хорошо было, — чешет голову. — Деньги зарабатывал, в месяц получал свыше тысячи рублей. Бензопилы либо продавал, либо менял на чай. За одну привозили полное колесо от машины, набитое чаем: 96 пачек. На зоне одну продавал за пять или и десять рублей. А на свободе стоила 93 копейки.

Спрашиваю, знала ли мама, что он в тюрьме.

— Нет, — отмахивается, — она думала, что я плаваю. О том, что сижу, ей сказал односельчанин Толька. Он тогда в Мурманске работал. Я из тюрьмы маме деньги высылал, откритки с поздравлениями к 8 марта. Домой приехал на такси, хорошо одетый с дипломатом, как профессор. А мама говорит: "Ты зачем так нарядился? Уже все село знает, что ты сидел".

1957, 25 августа — Михаил Винник родился в  селе Слободка-Рихтовская Каменец-Подольского района Хмельницкой области в семье колхозницы и грузчика
1975 — окончил техническое училище Каменец-Подольского N5, учился на слесаря
1980–1982 — служил в армии в Комсомольске-на-Амуре, Россия
1982–1990 — работал матросом-рулевым в Мурманске на рыбном флоте
1984 — родился сын Назир
1992 — вернулся из тюрьмы, где отсидел год и два месяца
2005, 2 сентября — отрезали левую ногу

×