Подростковая душа – тонкая. Фильм "Стоп-Земля" просачивается за ее кулисы

Кино достойное пристального внимания с точки зрения и кинематографии, и социальной составляющей

1 марта, в первый день 71-го Берлинского кинофестиваля был продемонстрирован украинский фильм "Стоп-Земля" Екатерины Горностай, который попал в конкурсную программу Generation.

Попадание именно "Стоп-Земли" на Берлинале выглядит идеально точным - именно здесь показывают кино о недостатках общества, проблемах возраста и трудностях каждого отдельного человека, который является социальным животным, наделенным душой. Не все кино попадает сюда, на один из трех крупнейших фестивалей мира - как минимум нужно быть оригинальным, или проницательным, или, лучше, и таким, и таким. "Стоп-Земля" имеет все необходимые признаки, и, безусловно, является оригинальной, по крайней мере, для украинского кино, просачиваясь за кулисы подросткового возраста, почти непроницаемой стены, структуру которой не понимают даже те, кто ее построил, - пишет Ярослав Пидгора-Гвяздовский для "Детектор медиа".

Касаясь темы школы, и самих подростков, каждый режиссер рискует попасть не туда, выстрелить "в молоко", остаться чужим. Подростковая душа - очень тонкая субстанция, почти невидимая, потому что стремительно подвижная и неподдающаяся для рассмотрения и, тем более, для прикосновений. Горностай, как режиссеру и сценаристке, удалось не просто взглянуть на этот возраст сбоку, а удивительным образом стать подростком - камера оператора Александра Рощина вместе со зрителем ныряя в этот мир, превращаются в невидимого стороннего наблюдателя за святая святых школьников - их танцев в одиночестве, их совместного курения под школой, выдавливания прыщей, их дуракаваляния в классе без учителя, чатиков, смс-ок, хохота. Да, это не документальное кино. Но как удалось сделать постановку уместной слову "реальность"?

Телесериал "Школа", три сезона которого выходили на канале "1+1", был одним из первых кинопроизведений с перспективой погружения в субобщество, где дети переходят в подростков, готовясь к попаданию во взрослую жизнь. Но результат показал полное непонимание создателей ни самого материала, ни того, как этот материал надо показывать. "Первые ласточки" на "Новом канале" пытались поднять планку качества, рискнуть и сделать шаг в более серьезные темы, и вместе с тем более добросовестно подойти к языку, специфическому в ​​подростковом возрасте, как в каждой субструктуре. Но и эта попытка оказалось провальной – из-за недостатка смелости, финансирования и, главное, соответствующих носителей и языка, и "культуры" места. Поэтому, наверное, самым удачным на данный момент является эксперимент Антонио Лукича с сериалом "Секс, Инста и ЗНО" для интернет-сервиса 1plus1.video - языковая раскованность, правильно и смело прописанная сценаристом Павлом Остриковым, достигла того уровня юношеской беззаботности, когда обсценная лексика становится едва ли не заменителем языка естественного. Впрочем, и здесь была недоработана проблематика пространства и, главное, - не было 100% актерского соучастия. И требование 100% - это не преувеличение. Потому что только полная идентификация с окружающими дает тебе нужную защиту под названием "свой". Фейс-контрол, вид, определенные слова, поведение - это все нужно, чтобы стать нечужим.

В фильме "Стоп-земля" - вероятно, с помощью экстраординарного кастинг-директора Аллы Самойленко - все персонажи соответствуют тем требованиям, которые существуют в школе, в среде странной, и чем старше класс, тем более странной, потому что люди не знают, чего они хотят, а если и знают, то не умеют выразить свои желания, и даже если умеют, то страх прочно закрывает их уста, и нужна нечеловеческая сила, над-чувство, супер-мужество, чтобы этот страх преодолеть. Весь фильм – об этом, о страхе и преодолении, о чувствах и о мужестве, и о ее отсутствии. И в это веришь, не сразу, но со временем, когда неуклюжесть и неловкость героев и их слов становится понятным режиссерским концептом, а не режиссерским промахом, "органической неуклюжестью", почти недостижимого в искусственной передаче, и именно поэтому фантастически удачной, и беспрецедентной в украинском кино.

Центр тяжести фильма - 16-летняя девочка с лицом едва ли не инопланетным, что играет одновременно две задачи - это является для нее и проблемой, и исключительностью, потому что с одной стороны превращает подростка в самое страшное, в белую ворону, а с другой - отличие в конце концов притягивает к тебе взгляды, со временем желанные. Героиня ведет себя аналогично своему виду, находясь здесь и не здесь, и одновременно неизвестно где даже для нее самой. В сценах, сделанных под мокьюментари, когда у главных персонажей режиссер как бы берет интервью, героиня пытается сформулировать свои эмоции и чувства, но крайне трудно подбирает слова, иллюстрируя этим одну из ремарок другого героя - "мы не знаем". Она влюбляется в одноклассника, но, конечно, не может ни ему об этом сказать, ни кому-либо в мире. В "интервью" она говорит, что это неприятное ощущение, но без него, подтверждает, не может. Скованная в движениях на людях, страшно сутулая, она только наедине или на дискотеке может стать собой, выпрямиться и отдаться своему страстному чувству ритма.

У парня, в которого она влюблена, другая проблема - несмотря на то, что он красавчик, и с телом, движениями и пребыванием в пространстве он справляется, он находится, словно в прокрустовом ложе, в тисках болезненной любви матери, у которой больше никого нет, кроме него, как она считает, и она обрезает его жизнь своей гиперопекой.

Друг девочки находится как бы между двух огней, в полной мере отражая максиму "мы любим не тех, кто любит нас". Он влюблен в нее, которая является его другом, а сказать ей это не может, ведь очевидно боится ее протеста и неприятия, чем будет разрушено единственное, что есть - когда он может с ней по-товарищески спать, обнимать и говорить обо всем.

Этот треугольник вписан в многоугольник школьных отношений, который в свою очередь... не вписан ни во что, как в бесконечность вселенной, будто это не Украина, а маленький планетоид в космосе. И это не просто упущение режиссера-сценариста, это намеренная ограниченность, поскольку подросткам безразлично практически ко всему, и мир они познают не оглядываясь по сторонам, а уставившись в небольшой экран гаджета, скроля инстаграм или тик-ток.

Точно переданному личностному восприятию героев окружающего мира соответствует и их точно смоделированная манера общения, этот "новояз", этот лексикон Эллочки-людоедки, этот пересыпанный матами украинский язык, шоковый, как для киевского района, Оболони или Виноградаря. Именно такими словами говорят современные украинские дети и, важно, именно в такой манере. Представить трудно, сколько Горностай работала с актерами, чтобы выработать у них такую ​​аутентичность, но выработала, и они говорят, как будто это документальный фильм, настолько вживаясь в свои роли.

Их вид - еще одно, окончательное дополнение к реализму поколения 16-17-летних: непонятно-во-что-одетые, с постоянной шапкой на голове, рваные джинсы, с нарисованными цветными штуками на лице. Это как представители хиппи 60-х, панков 70-х или глэм- и диско-культуры 80-х, но без реакционности. Тихая такая культура, украинские 10-20-е. И отношения такие тихие, очень отличающиеся от мира. И сопоставление с миром - это тоже важный момент "Стоп-Земли", которая показывает хрупкость киевского существования подростков по сравнению с агрессивным нравом шотландцев, как в документальном фильме "Голубки из пригорода" Эллен Фиске и Эллинор Халлин. Или диким бурлением Берлина в сериале "Дети станции Цоо". И даже американский сериал "13 причин "почему?"" выглядит с другой планеты. Судя по "Стоп-Земле" наши подростки чуть ли не пуритане, лишены безудержного стремления секса, далеки от безоговорочного использования всех возможных наркотиков, и единственные их глупости - это обсценная лексика, хохот и инстаграм.

Конечно, все подростки во всем мире воспринимают проблемы в соответствии с собой, где бы они ни были, и соответственно окружению, и кротость везде разная, как и агрессивность. У Екатерины Горностай герои живые, живя в заданных условиях, максимально приближенных к действительности. И болит им соответственно, и режиссер это показывает адекватно, пользуясь мелкими, характерными деталями. Одна из них красноречивая, как взрыв, и ее воспринял бы кто угодно в мире, невзирая где он... Где-то в начале фильма на спинке стула в классе героиня видит нарисованный крестик в виде буквы "х", а под конец кто-то к нему дописывает три буквы, и получается слово "хелп". И этого достаточно, чтобы понять главную интенцию фильма и тонкость, выбранную для ее передачи.

Хорошее кино, достойное и стоящее пристального внимания, и с точки зрения кинематографии, и с точки зрения социальной составляющей.