Мой юный друг Юрик позвонил по телефону поздно вечером и сообщил, что написал стихотворение о первом снеге. А прочесть некому, поэтому он прочел мне.

Вот начало: "Сніг упав на спортплощадку, я почну життя спочатку!"Дальше уже шло личное — о девушках, которые покинули Юрика между первым прошлогодним снегом и первым нынешним. Их он забыл навеки, но теперь вот они взяли и сами вспомнились.

Те начальные две строчки стихотворения Юрика никак не отстанут от меня уже несколько дней. Видимо, Юрик правильно уловил какую-то удивительную связь между снегопадом и желанием еще раз что-то пережить. Я, например, сейчас хочу увидеть пацонуху. Это такой цветок, который рос перед окнами у моей бабки.

Бабка, еще девушкой, служила у князя Голицына, и оттуда вынесла страсть к цветам. Этот был похож на хризантему, но вот такое у него чудное название. Только позже я догадался, что пацонуха — воспринятое на слух слово " падсолнух". Тот цветок действительно по цвету похож на подсолнух. Одно из двух: или князь путал подсолнух с этим, или бабка что-то напутала. Хотя вряд ли. Возможно, тот цветок действительно когда-то у князя называли подсолнухом — но в женском роде. Как он правильно называется теперь — до сих пор не знаю, да и не хочу знать.

Бабка, еще девушкой, служила у князя Голицына

Я называю пацонухами крашенных блондинок, но никогда не говорю им об этом, потому что могут обидеться. А мне слово нравится — может, больше, чем сами блондинки. Пацонуха росла у нас перед окном и цвела до самого снега.

Она и сейчас там растет, но на нее, засне женн ую, некому посмотреть из нашего окна.

И именно этого, бывает, мне остро хочется, — чтобы хоть кто-то оттуда на нее глянул, пусть даже это буду совсем не я. Но, чтобы тот, другой, знал, что ее называют пацонуха.

×