Бывает, простые вещи исчезают из обихода, их забываешь надолго, а потом вспоминаешь, и это — как чудо.

Как-то в армии стояли мы утром на батальонном разводе. Еще не подали команду "свободен". И здесь я улыбнулся. Справа стоял сержант Попельский, белорус.

— Чаго ты? — спросил он, не поворачивая голову.

Так же, не вращаясь, одними губами, я сказал ему, что вспомнилось гусиное крыло, которым у нас подметали дом. Это крыло — вещь очень домашняя, поэтому здесь оно забылось. И вот вспомнилось, и от этого мы оба смотрели на комбата глазами, полными энтузиазма.

Это было в Беларуси. Попельский служил почти дома, ежедневно видел свои пейзажи и деревья, а у меня будто одалживал ностальгию, без которой совсем пусто жить в армии.

Исчезли кирзовые сапоги маленького размера

И не только там. Вот недавно вспомнилась еще одна вещь, которая совсем исчезла, как будто и не было ее в мире. Это — кирзовые сапоги маленького размера. Теперь кирзачей, наверное, и солдаты уже не носят. А лет сорок назад в них ходили и малые дети. Весь наш класс, тридцать шесть душ, ходили в таких. В них танцевали и играли в футбол. Они не делали нас одинаковыми, потому что каждый стаптывал их по-своему — назад, набок или еще как-то. У ребят почему-то протирались дыры на уровне щиколоток, слева на правом сапоге и наоборот. И не только у таких клешеногих, как я. Странно, что в девчачьих сапогах этого не случалось, хотя девушки и ходят так, будто между грядками или по узкой тропинке в снегу.

Вспомнив это, я захотел вспомнить, как кто ходил в нашем классе. Это оказалось нелегко. Все лица помню хорошо, а походку — не сразу замечается, даже если вспоминаешь о девушках.

Даже не верится, я посвятил воспоминанию целый вечер. В этом было странное азартное отчаяние — так, как будто мне дано возобновить исчезнувший мир, а я не могу найти пустяк, без которого этот мир не оживет.

×