"Если пойдут такие, как я, то не будут разговаривать в окопах с мышами. Сразу — в наступление"

 

Бойцы АТО проходят психологическую реабилитацию в санатории на Черниговщине

- Кум, а чего вы своего Серка задушили голыми руками?

- Потому что он лаял по-русски.

- Это как?

- Гаф-гаф, — мужчина в камуфляжних штанах рассказывает анекдот медсестре в процедурной санаторию "Остреч" в городе Мена в 60 км от Чернигова. Готовится принять хвойную ванну.

Санаторий выиграл тендер на психологическую реабилитацию воинов АТО. От государства каждый из них получает две путевки: на две недели для психологического восстановления и на 18 дней — для санаторного лечения. Оздоровление лучше объединить, говорят психологи. Сейчас в санатории не больше полсотни бойцов. Может принять до 300 человек.

В коридорах — ­картины с пейзажами 1970-х. Батареи ­теплые, в кабинетах чисто. В спортзале несколько мужчин качаются, греется на вечер сауна. Бойцов мало — после процедур их повезли в Менский зоопарк.

- По вечерам крутим им фильмы. Потом — дискотека, — заместитель директора санатория Игорь Магаляс показывает кинозал.

Перед ужином правят церковную службу.

В одном из углов коридора — стол с иконами, церковной литературой. Приходят певчие и молодой батющка. Рядом нескольких гражданских — полтора десятков бойцов от 20 до 40 лет. Большинство в спортивных костюмах. Во время проповеди все ниже склоняют голову.

- Сатана была любимым ангелом Божьим, но возгордился, — священник разворачивается к людям. — Архангел Михаил выгнал его из рая. Так и вы, — смотрит на "атошников", — приравнены к воинам святого Михаила: выгоняете нечисть с нашей земли и боретесь со злом.

Говорит, что люди на Донбассе "под духовной оккупацией", мощи из Киево-Печерской лавры вывезли в Россию и это "позор". Телеоператор подходит к отцу и снимает. Невысокий боец толкает журналистку: "Хоть здесь могли бы не снимать". Срывается и бежит по коридору. За ним спешит психолог 27-летняя Алла Крохина.

На ужин — оливье, картошка с мясом, чай, печенье, масло, яблоки.

Дискотеку проводят в свободной части коридора. Под потолком крутится зеркальный шар. Ребята сидят под стеной.

- Ану, танцуйте, — психолог Алла тянет их в круг.

- Нет девушек, — ворчат те.

- А в армии как: на первый-второй рассчитайся: первые ребята, вторые — девушки, — смеется женщина.

- А вы откуда знаете? — хохочут минут пять. В конечном итоге друг за другом становятся в круг. Алла танцует со всеми. С одним заключает пари: если выйдут танцевать, завтра бежит с ним 2 км. Женщина проигрывает.

После дискотеки некоторые мужчины без охоты соглашаются поговорить.

В номере две стандартные кровати, телевизор, холодильник. 32-летний Алексей заваривает кофе. Он с накачанным торсом, прыгает на двух костылях. Говорит, что 10 лет тому назад служил в Ираке с Надеждой Савченко в 72-ом батальоне (в 2004–­2005-ом Надежда Савченко с украинским контингентом была участником миротворческой миссии в Ираке. Служила стрелком третьей роты 72-го отдельного механизированного батальона — "ГПУ"). Больше ничего не хочет рассказывать. Сам родом из города Щорс на Черниговщине.

- Когда началось АТО, мне позвонили. Повестки не было. Батальон наш особого назначения в Чернигове. Там два товарища были, с которыми еще в Ираке служили. Знакомые пограничники бывшие. Ну так и попал.

Мужчина прослужил полгода на Луганщине, получил ранение.

– 23 февраля разбудили, сказали выйти. Группа — шесть человек. Думали быстро сходить в разведку и вернуться, посидеть, отпраздновать. Работы на час-полтора. Я шел и упал. Не сразу понял, что это мина. Всех контузило, а меня и еще одного тяжело ранило. Отвезли нас в Счастье, оттуда на вертолете — в Харьков. Там в госпитале собрали. Потом другие госпиталя. Так уже 9 месяцев, — нагибается, проводит по ноге. — Всю разбило. В левом бедре осколки, в правом плече. Легкое пробито.

Показывает фото в телефоне, где он в инвалидной коляске с перемотанной правой ногой от колена до ступни — на аэродроме. До войны прыгал с парашютом. После ранения ездил туда как зритель. Имеет первую группу инвалидности. Показывает часы от президента Петра Порошенко, которые тот вручил в Виннице. Не может снять, потому что правая кисть плохо двигается. Расстегивает зубами.

Полез в них в душ, так теперь отстают на 10 минут, — смеется.

Говорит, его младший брат защищал Донецкий аэропорт. Угощает мясом из копченого бобра, колбасой из лося и дикого кабана. Сегодня его посещали командиры, вот и привезли.

- Хочу как можно быстрее стать на ноги. В Харькове только от наркоза отошел, попросил костюм и кроссовки, чтобы бегать. Думал, что все пройдет. А на ноги стал через семь месяцев. Теперь их разрабатываю, и точно буду ходить. После ванны сплю. Набираюсь сил. Психологи ежедневно занимаются. Сам скоро психологом стану, — смеется.

40-летний Александр Давидок тоже из Черниговщины. Невысокий, сгорбленный. Смотрит исподлобья.

- Пошел воевать сам. Чувствовал, что добром не кончиться. Я водитель. Первая танковая бригада. Под Луганском нашу часть обстреляли. Мы их взяли в круг, не давали выйти.

Всего приходились. Спали и на земле, досках. Есть было, пить было. Власть выдавала форму, так в обстрелы горит-плавится. Раз постираешь — и сядет. Второй — можно шорты надевать. Волонтеры дали нормальную. Команд мы не всегда придерживались. Стреляли в ответ. Нам ничего не было, если прямая угроза. В населенные пункты не стреляли никогда.

Была у нас дворняжка Пуля. На шее кулончик — пуля. Когда обстрел, забегает к нам и прячется в угол. Думали, кто-то ее обидел. Потом поняли, что минут за 10–15 до обстрелов пряталась. Может, было в ней что-то божественное. Потерялась в Сватово. Там полевой госпиталь был.

Все бросить не хотелось?

- Нет. Хотел побыстрее выбить тех негодяев. Год тому назад не отправляли к психологу. Ребят назад забирали, потому что некому было заменить на фронте. Это сейчас новые порядки. Разговариваю с Аллой, война меньше снится. Детей нужно выучить, поставить на ноги. Девочка и мальчик, 12 и 6 лет.

Уже имеет на руках повестку на седьмую волну мобилизации.

- Если пойдут такие, как я, то не будут говорить в окопах с мышами. Сразу — в наступление.

На утро у ребят робота в группе. Психолог пишет на доске слово "Корреспондент".

Бойцы называют слова, которые можно составить из букв этого слова. За 10 минут таких набирается 50. Слова "окоп", "дрон" идут внутри списка, после слов "кот", "сон", "корсет". Кто-то выкрикивает 51-ое: "Сепар!".

- Но мы же не будем его писать? — поворачивается к ребятам Алла.

Никто не возражает.

124 тысяч человек имеют статус участника АТО на октябрья 2015-го. Психологическую реабилитацию ­могут пройти в четырех санаториях: "Остреч" в городе Мена на Черниговщине, "Березовские минеральные воды" в селе Березовском на Харьковщине, "Оризонт" в Сергеевке на Одесчинеи и "Феофания" в Киеве.

Делят путевки с женами

- Большинство "атошников" не знают о программе, — говорит 44-летний Игорь Магаляс. — Для гостей день с проживанием, питанием и лечением стоит 330–350 грн.

Подходит к бювету. Набирает из краника воду. Говорит, что она лечит болезни кишечника. Ею же наполняют ванны. Санаторий имеет 930-метровую скважину с целебной водой и лечебную грязь, которую добывают неподалеку.

- Здесь и сердце лечат, и дыхание, и позвоночник, и зрение, нервы, — продолжает. — Вокруг лес, в озере можно купаться. Из грязи кладут аппликации на суставы, старые раны. Бойцы могут разделить путевку пополам с женой. Есть и женские процедуры.

×