— На Киевщине рассказывали, будто бы Тарас Шевченко не умер в 1861-м, — рассказывает писатель 40-летний Михаил Назаренко. Собрал слухи и легенды о жизни поэта. За книгу "Поховання на могилі" получил отличие в номинации "Литературоведение" 10-й премии "ЛитАкцент".

— Народные пересказы о Кобзаре изучал Михаил Драгоманов. Согласно одному, поэта заслали в Сибирь, приковали цепями к скале. Когда они заржавеют и разорвутся, он вернется на Украину. Слухи возникали еще при жизни Шевченко. Я исследовал, как его представляли крестьяне ХІХ века, киевляне или петербуржцы после ареста Киево-Мефодиевского братства. Как Кобзаря использовала советская идеология 1930-х или коллаборантская пресса во время Второй мировой.

Основная идея мифа о Шевченко — он создал украинцев. Освободил, но не до конца. И не может оставить Украину, пока она не станет действительно свободной.

Михаил Назаренко начал писать книжку накануне Оранжевой революции.

— За вторую редакцию взялся в октябре 2013 года, — продолжает. — Что-то подсказывало, что о Шевченко нужно говорить опять. В легендах Кобзарь часто воскресает на третий день. Встает из могилы. Живет в Англии или Австрии, в Украину приезжает под чужим именем. Бывало так, что биографа поэта Александра Кониского воспринимали за Шевченко, который вернулся. В последний раз его вроде бы видели живым в 1905 году. В другой легенде Кобзаря называют характерником. Мол, когда его посадили в тюрьму, нарисовал лодку на стене. Прыгнул в нее и уплыл.

Образ Шевченко активно эксплуатировала советская власть. Псевдонародные поэты писали стихотворения: "Не залишить Катерина на розпутті сина. Буде вже доглянута радянська дитина". "Поховання на могилі" можно читать, как постмодерный роман-коллаж, но с четким сквозным сюжетом.

Церемония награждения премией "ЛитАкцент" состоялась в киевском книжном "Магазине Є". Традиционно отмечают авторов в шести номинациях.

В короткий список номинации "Проза" вошли "Земля загублених" Екатерины Калитко, "Ловець океану" Владимира Ермоленко, "Харків. 1938" Александра Ирванца и "Дім для Дома" Виктории Амелиной. Победил роман "Інтернат" Сергея Жадана о войне на Донбассе.

— Книга Жадана — это история о спуске в ад и возвращении из него. Главный герой должен попасть на оккупированную территорию и забрать из интерната племянника. Текст проговаривает много важного. В частности, что люди, которые остались в оккупированных районах, — не обязательно предатели, — говорит литературовед Ярослава Стриха, 29 лет.

В этом году в номинации "Поэзия" не определили победителя.

— Очень ждали трех поэтических книжек. Екатерины Калитко, потому что знаем, что она уже два года как написана. Сборник Остапа Сливинского. И Галины Крук, которую дождались. Но большие надежды не оправдались. Сборник "Доросла" — типичная поэзия Гали. Шага вперед нет, — объясняет 38-летняя поэтесса Елена Гуссейнова. — Такого, чего еще не было в украинской поэзии, не увидели ни у одного из номинантов.

Победу в номинации "Эссеистика и художественный репортаж" получила книжка "Точка нуль" Артема Чеха. Автор описывает, как в 2015–2016 годах воевал на Донбассе.

— На сегодня это лучшая книжка о событиях на востоке Украины. Мне кажется, что о них и до сих пор нельзя рассказать художественным языком. В литературе или в кино. Именно документ может сказать нам правду и передать эмоции, — говорит журналистка 31-летняя Татьяна Терен.

В номинации "Поэзия и проза для детей" отметили сборник стихотворений "Лякація" Ивана Андрусяка.

Ирванец повторил себя

Антипремию "Золотая булька" присуждают за произведение, которое не оправдало надежд.

— Больше всего голосов получил роман "Харків. 1938" Александра Ирванца, — объявляет решение жюри литературовед 26-летняя Богдана Романцова.

Автор рассказывает альтернативную историю Украины. Будто бы в бою с красными под Крутами на помощь киевским студентам подошли регулярные войска УНР. Украина побеждает российских большевиков и становится мощным игроком на геополитической карте мира. Харьков, столица Украинской Рабоче-Крестьянской Республики, готовится праздновать двадцатилетие независимости.

— Мы ожидали легкую карнавальную книжку. Ирванец подогревал интерес к роману, всем рассылал отрывки. Как потом оказалось, это было лучшее из всего написанного. Он опять повторил себя — эротика была избыточной, стиль тяжелый и затянутый, персонажи не обязательные и часто картонные. Книжку трудно читать. Автор остался в традиции 1990-х.

×